Честь Афродиты

Он не сразу ответил, продолжал ещё утолять страсть, но всё же сбавил «обороты»…

— А чтоб каждую ночь в новой спальне, а? — Наконец нашёлся он, вновь убыстряя темп. — Как тебе идея, как?

— Так! Так… А…А… О…О…

Всё остальное время, пока он не отвалился, она старательно имитировала соответствующую страсть, думая о том, как будет жить в таком четырёхэтажном поместье одна… пусть и с ним… Придётся с собой референта взять. Мало ли какие вопросы могут возникнуть по-бизнесу… на Родине, например… Ха, Родина! Родина — уродина! С таким олигархом, у неё везде Родина.

22

О том, что в редакции что-то ужасное стряслось, Николай Николаевич Свешников, главный редактор, находясь в своём кабинете, понял сразу, как только услышал непонятный шум и громкий визг сотрудниц. В первое мгновение в испуге замер, прислушиваясь… Потянулся было рукой к трубке телефона — что там охранник? — но шум, усиливаясь, с грохотом ввалился в его кабинет. Пинком открыв дверь, на пороге возникли несколько человек. В камуфляже, но без опознавательных знаков, без оружия, значит, не ОМОН, понял Николай Николаевич, в масках, в армейских ботинках, с цепями и бейсбольными битами в руках, в чёрных перчатках, у одного в руке зажат кастет.

— А, вот ты где, с-сука… — глухо взревел из-под шапочки голос первого, и он, и ещё один, такой же, замахиваясь, без раздумья бросились к столу главного редактора. Остальные налётчики, размахивая цепями, принялись крушить мебель и кресла в кабинете. Из коридора доносились истошные женские крики, возня, грохот разбиваемого стекла, что-то гремело и трещало…

Налётчики! Мгновенно промелькнуло в мозгу редактора, и уходя от летевшей в его голову дубины, отскочил в сторону, вскочил на стол. Защищаясь, автоматически, без замаха сильно ударил ногой в ближайшую чёрную шапочку. Голова у налетчик резко дёрнулась в сторону — не сломать бы позвонки! — мелькнуло в сознании защищающегося. Он ещё не понял серьёзность намерений ворвавшихся, не готов к такому был. Прорези на шапочке нападающего сдвинулись, бита из рук вывалилась и он сам, вместе со своим орудием, ломаясь в поясе, исчез из поля зрения, свалился под стол. Его товарищ, с цепью в одной руке, намотанной на кулак на манер огромной железной перчатки, удивлённо отшатнулся, но среагировал, резко двинул кастетом, метя Свешникову в коленную чашечку.

Николай Николаевич словно предвидя, мгновенно выполнил разножку, ушёл от удара и пяткой ноги саданул налётчику в нижнюю прорезь его шапочки, в челюсть. Запрокидывая голову, налётчик по инерции упал на стол. Столешница от тяжести прогнулась, треснула, грозя развалиться, окрасилась кровью. Не давая налётчику подняться, Николай Николаевич, ребром ладони резко рубанул в нижнюю часть свода черепа. Оставляя за собой красную широкую полосу на редакторских документах и некогда полированном столе, налётчик сполз под стол. «Так, хорошо, минус «2», как на тренировке, машинально подумал Николай Николаевич, вскакивая и вновь принимаю боевую стойку. Меняя разножки, балансировал на углу поломанного стола, «танцевал», не пытаясь спрыгнуть. Оставаясь на верху, ему, с его маленьким ростом удобнее было работать ногами, как на «реальной» тренировке в полный контакт. Даже азарт некий появился… «Ну-ну, я здесь! Здесь, ребята! Ко мне, ко мне!»

Остальные налётчики, уловили, что их товарищи не участвуют почему-то в погроме, удивлённо повернулись, и не сговариваясь, перепрыгивая через разгромленные куски мебели, кинулись к хозяину кабинета. Ловко увернувшись, КолаНикола проскочил между ним, оказался за спинами, и не давая развернуться, локтём одной руки и другой, резко ткнул каждого из них в поясничную область, в крестец. Оба налётчика, сломавшись, повалились друг на друга. «Добивать», как положено было, Николай Николаевич не стал, знал, болевой шок продлится минут пять, десять… Бросился в коридор. Там шум не убывал.