Честь снайпера

Два десантника вскочили, и ФГ и СТГ в режиме автоматической стрельбы исторгли соответственно двадцать и тридцать выстрелов огня на подавление. Как только солдаты полностью опустошили магазины, у них за спиной поднялся Карл и прильнул глазом к маленькому, защищающему лицо стрелка от поджаривания во время пуска гранаты отверстию в предохранительном щитке, закрепленном на стволе фаустпатрона. Он навел примитивный прицел на передний броневой лист приближающегося танка, успевшего подойти совсем близко, и нажал на рычаг включения, чем-то напоминающий спусковой крючок, на задней рукоятке. Каким-то образом — никто точно не знал, каким именно — запустилось магнето, электрический ток пробежал по проводам к реактивному двигателю гранаты и запустил его.

Двигатель еще работал, а 88-мм граната уже вылетела из пусковой трубы, оставляя за собой ревущий хвост ядовитого дыма и пламени[24] — вот где пригодился предохранительный щиток. Хвост закрыл собой поле зрения, но граната уже попала точно в броневой лист, взорвалась, а через долю секунды что-то сдетонировало внутри танка. Взрыв получился жутким, и танк, содрогнувшись, изобразил Микки-Мауса. То есть взрыв резко повысил давление внутри башни, и оба круглых люка под давлением раскаленных газов распахнулись, да так и остались открытыми, придав Т-34 сходство с круглыми ушами грызуна из диснеевских мультфильмов. Из отверстий вырвался вихрь дыма и пламени. Лучше было не думать о том, что произошло с иванами, запертыми в стальном чреве, превратившемся в крематорий.

— Готово к взрыву! — послышался крик позади.

Карл отшвырнул фаустпатрон, не беспокоясь о том, потрудится ли Хубнер его подобрать, и заорал:

— Отходим! Отходим!

Как командир группы он считал своим долгом пересечь мост последним, поэтому пока его люди отходили назад, через пролет моста, мимо зарядов взрывчатки, заложенных в дорожном полотне, он стоял, выпуская короткие очереди в кучки иванов, бегущих к мосту по улицам Чорткова. Одних Карл уложил, других вынудил искать укрытие. Когда у него закончились патроны, он быстро заменил магазин, выхватив свежий из подсумка на портупее, и стал пятиться назад, шаг за шагом, чувствуя смерть, которая свистела вокруг, защищенный только верой в то, что Господь благоволит красавчикам. Ему почти удалось добраться до конца моста. На самом деле Карл уже добрался до конца моста, когда что-то с силой попало ему во фляжку, и удар распространился по всему телу, закрутив его штопором и повалив на землю. Он сильно ударился головой о камень моста, и, даже несмотря на каску футболиста, сила удара достигла мозга. Мгновенная головная боль, краткий момент растерянного недоумения в духе «где я, твою мать?», ощущение горячего густого сиропа, разливающегося по организму, сделали движения Карла медленными и неверными. Он пошарил вокруг, нащупал свою ФГ-42, собрался подобрать ее, но тут увидел трех иванов, которые добежали до моста, заметили его и теперь спешили прикончить врага из автоматов.

Карл попытался приготовиться к ближнему бою, однако его онемевшие пальцы не смогли удержать винтовку, поэтому он потянулся к «Браунингу» с тринадцатью патронами в обойме, который был у него в кобуре. И снова ватные, непослушные пальцы не справились с застежкой кобуры.

Внезапно все три ивана упали, скошенные частыми выстрелами из пистолета, и из дыма появился, с потным лицом, перепачканным кровью, сжимая в руке «Люгер» с откинутым назад затвором, сигнализирующим о пустой обойме, не кто иной, как Дитер Шенкер, возвратившийся блудный сын. Подбежав к командиру, Шенкер помог ему подняться на ноги.

— Дитер, что ты делал на той стороне моста?

— Я забыл, с которой стороны мы должны атаковать. Кажется, я все перепутал.

— Напомни мне повесить тебе еще две-три медали.

— Не бери в голову, Карл. Обсудим это позже. Мост-то собираются взрывать?

— Надеюсь.

Они побежали по мосту, надежно прикрытые дымом от горящего советского танка и массированным огнем на подавление со стороны десантников на противоположном берегу реки, которые яростно обрушивались на все движущееся. Кроме того, им просто сопутствовало везение, которое на войне всегда предпочитает храбрых — за исключением тех случаев, когда все происходит с точностью наоборот. И все же эти тридцать секунд получились очень долгими, что подкрепляло теорию относительности времени, поскольку Карлу они показались тридцатью годами, и это при том, что ему было всего двадцать шесть лет.

Наконец, более или менее целый и невредимый, если не считать звона в ушах и всевозможных ссадин, порезов и ушибов, которые еще не чувствовались, но вскоре должны были дать о себе знать жгучей болью, Карл добежал до противоположного края моста и неуклюже скатился влево вместе с не отстающим от него Шенкером. Оба завопили: «Взрывай! Взрывай!»