Честный вор

Елизавета Платоновна большую часть жизни пользовалась хорошим здоровьем, болеть не привыкла, в поликлинику не обращалась годами. Поэтому когда появились старческие недуги, она сначала удивлялась и недоумевала. Особенно ее донимали спина и суставы. И когда стало невмоготу, пошла к врачу. Врачом оказался молодой самоуверенный человек. В вырезе медицинского халата виднелась сорочка с изысканным лиловатым узором и умопомрачительный сиреневый атласный галстук. Рассеянно выслушав жалобы Елизаветы Платоновны, он не стал утруждать себя ее осмотром, измерением давления и прочей ерундой, а сразу отправил ее к невропатологу. Невропатолог, по счастью, принимала в то же время, и Елизавета Платоновна, не ведая, как ей повезло, сразу к ней попала. Врач была примерно того же возраста, что и пациентка. Осмотрев и расспросив Елизавету Платоновну о ее недуге, просто сказала:

– Да у вас остеохандроз. Умереть от него не умрете, а промучаетесь всю жизнь.

Елизавета Платоновна вновь поплелась к участковому. Таков был порядок. Он, получив заключение от специалиста, должен был назначать лечение. На этот раз молодой человек красовался в золотом галстуке и в сорочке в тон ему.

– ОРЗ? – встретил он Елизавету Платоновну.

– Да нет, говорят, остеохандроз.

– Ах, так! Так его вылечить не возможно, – обрадовался врач.

– Но облегчить боли, наверное, чем-нибудь можно?

– Сдайте анализы, там посмотрим.

Медсестра, борясь с приданым ей компьютером, выдала направления на анализы. Причем, на кровь был один листок, а на мочу целых пять.

– Помилосердствуйте, – взмолилась Елизавета Платоновна, – мне не выдать столько материала, чтобы заполнить все эти графы. Обладатель прекрасных галстуков взял пять листков, небрежно их рассмотрел и протянул Елизавете Платоновне два, остальные смял и бросил в корзину для бумаг.

После сдачи анализов Елизавета Платоновна опять отправилась в поликлинику. Она бы уже плюнула на это дело, но дочь настаивала, чтобы она довела дело до конца. На этот раз участковый был в темно-синей рубашке с ярким клетчатым галстуком. Елизавета Платоновна как ценитель всего прекрасного не могла не отдать должное его вкусу.

– ОРЗ? – прокричал врач знакомые позывные

– Вы бы хоть в карточку заглянули, если не можете запомнить диагноз, – не удержалась от замечания Елизавета Платоновна.

– Попробуй, запомни вас тут всех!

– Да, действительно, что нас, старух, запоминать? Но, представьте, мне не достаточно наслаждаться картиной ваших замечательных туалетов. Хотелось бы получить хоть какую-то врачебную помощь, – с возмущением сказала Елизавета Платоновна.

Но никакую помощь она не получила ни в своей поликлинике, ни в ревмацентре, куда была направлена и попала только через полгода. Можно было снова записываться в разные лечебные учреждения, ждать очереди, сдавать анализы, только вот до лечения как-то не доходило. И Елизавета Платоновна с чистым сердцем прекратила бесплодные попытки начать лечиться. Одна подружка посоветовала ей мазь, другая растирание. Тем она и пробавлялась. Когда было сухо или морозно, жить было еще можно. Но когда лили дожди, и влажность зашкаливала, а так было в Ленинграде большую часть года, тогда подвижность сильно уменьшалась. Заниматься приходилось и зубами, и очками, и давление из пониженного вдруг стало повышенным, но у подружек были болячки и похуже, так что оставалось смириться. Возможностей становилось все меньше, а ограничений все больше.

Елизавета Платоновна с грустью вспоминала, как любила долгие прогулки по городу, особенно в холодные осенние вечера, когда народу на улицах становилось меньше, и город распрямлялся, вспоминая свое былое величие. Или блуждания по Эрмитажу, когда еще не ввели режим экономии света, и можно было в любое время дня любоваться шедеврами живописи. Нагулявшись вдоволь по залам и переходам, Елизавета Платоновна любила сесть в Большом просвете, в зале испанской живописи, и любоваться «Благословлением Иакова» Мурильо, переносясь мысленно в далекую, но такую понятную и человечную жизнь.

Оставалась для нее доступной основная страсть ее жизни – чтение. Пока еще оставалась. Она была записана в две библиотеки и регулярно их посещала. Классика русская и зарубежная была давно прочитана. Современную литературу она не жаловала. Так что приходилось выискивать пропущенные в свое время книги, подбирать крошки. Охотно читала Елизавета Платоновна мемуары и исторические сочинения.

В молодости любила она гостей, споры о литературе и политике, застольное пение, розыгрыши и шарады. Хотелось делиться с детьми и друзьями всем интересным, что она находила. Теперь же все чаще ловила себя на том, что ей не хочется спорить, не хочется даже поправлять тех, кто перевирает при ней факты, даты, имена.