Четверо и один

Димп приступил к неторопливому сбору топлива. Когда Лесса вернулась с удачной охоты, на стоянке обозначились только зачатки костра.

— Так, — протянула женщина воинственно. Нежные пальцы хищно сжали горло убиенной птицы.

— Я ранен, — напомнил Михаил. И самым добрым тоном продолжил: — Тебе повезло с дичью.

— Стыдился бы… Я лучший добытчик, чем ты — мужчина. Именем Эрона, где огонь?!

— Тут. — Настройщик усердно дул на язычки пламени. Несколько раз демонстративно кашлянул.

— Больно? — выдала себя дочь Лакри.

Оставалось немного подыграть ей, освободиться от работы и расслабиться. Свое Михаил отработал, спасая жизни. Над лагерем поплыл аромат жаркого.

— У вас в деревне готовят суп? — Михаил сглотнул.

— Конечно. Мы не дикари, как считают городские.

— Супа хочу. — Михаил вспомнил домашнюю кухню. Однажды он рискнул приготовить бульон… Ничего, собаки ели.

— Будет тебе суп. Лично сварю, — кивнула лакрийка.

Ночь играла алыми бликами… Михаил ел мясо. Обгладывая косточку, улыбался. Думал, улыбка не получится, но справился — загнал боль и мрак на задворки.

— Зачем тебе Белый Свет? — спросила женщина. Полутень мягко касалась ее. А за ней угадывались силуэты деревьев и холмов.

— Я люблю все светлое и округлое, — не подумав, брякнул Михаил.

Несколько минут Лесса обдумывала слова. Вывод был однозначным:

— Девок любишь. Мать предупреждала меня о таких.

— Умная мать. — Михаил начинал привыкать к бурным всплескам эмоций деревенской леди.

— Значит, тебе нравится белый цвет. А мне красный. — Лесса смутилась. — Как глаза…

— Мои, — закончил Настройщик. — Странный цвет, да?

Лакрийка не ответила. Какая-то она чересчур тихая — жди беды.

— Ты веришь в ангелов?

— Я не ангел, — хмыкнул Михаил. — Красные глаза, отнюдь не признак святости.

— Ты веришь в ангелов? — с досадой повторила Лесса.

— Один пролетел. — Михаил ткнул багровым светляком «Лоры Долл» в падавшую звезду.

Искра холодного огня рассекла чернь неба, и другие звезды стали не столь ярки.

— Но… она упала. Разве ангелы падают?

— Да.

— Отчего?

— Либо переедают, либо влюбляются.

— Ты серьезно?

— Наполовину. — Михаил опустил взгляд на костер. У него есть работа — вернуть Лессу домой.

— А ты человек, — констатировала лакрийка.

— Нет.

— Но у тебя ведь есть чувства? — Она была упорна.

— Если я и упаду, то только от переедания.

— Вранье, — категорично объявила женщина. — Не люблю, когда мне врут. Сорг, Эронов сын, кусок вонючего…

Михаил зевнул и приглядел себе место для ночлега.

— Кто твоя избранница?

— Ей сотня лет и она намного страшней тебя.

— Хорошо. До полуночи караулю я.

Устраиваясь на лежанке, Михаил довольно кивнул: нервы спасены десятком слов — великолепно.

Утро нового дня принесло перемены. Белое перо облака виднелось у горизонта — над темным изумрудом лесной полосы. К нему путники и направились Подлеченный бэргами Михаил чувствовал себя сносно. В боку иногда екало — пустяки.

— Искупнуться бы…

— Вечером. — Лесса осмотрелась и утвердительно кивнула: — Да, вечером.

— Нам встретится река?

— Упаси небо, река Бликов левее. Вечером мы прибудем в Лакри. — Взор лакрийки затуманился от воспоминаний. Она лицезрела картины дома. И радовалась — подобно миллиардам других невольных путешественников в бесконечности Средоточия.

Настроенный на более прозаический лад Михаил отчаянно пытался не обращать внимание на запах собственной одежды. Незабываемое амбре.

Сокрытая до пояса белыми луговыми цветами, Лесса оглянулась:

— Скоро придем.

«Скоро» растянулось часов на семь-восемь. Заместо деревни двоих встретил багровый закат и темные облачные полосы. Михаил замер. Странная земля вокруг — мягкая, бугристая. На пригорке сиротливой тенью возвышался плуг.

— Чего встал? — удивилась лакрийка. Настройщик нагнал ее.

Короткий марш-бросок через аккуратные ряды деревьев вывел их к россыпи легких домиков, украшенных росписью, с обязательными палисадниками перед фронтальными окнами и песочными дорожками. Изгороди, телеги, скотина, гонимая в стойла, парочки и троицы — будничная жизнь.

— Достойные огороды. — Михаил рассматривал задворки домов.

— Пустяки, — гордо молвила Лесса. — Основные поля мы недавно прошли.

Ее прервали громкие крики. Четверо пацанов — самые наблюдательные создания в мире — увидели странную парочку на границе Лакри. Мгновение и на центральной улице деревни собралась толпа. Вперед протолкался седовласый мужчина с иссеченным морщинами лицом. Глаза его лучились тревогой, пока не стали размером с крупное блюдце.

— Дочь! — Он ураганом ринулся к Лессе. За ним поспешали родственники, как водится — дяди, тети и прочие товарищи.

Отступив в сторону, Михаил с улыбкой взирал на бурное воссоединение семьи: на горячие объятия, на слезы отца и неверующие прикосновения матери — это стоило того, чтобы не дать Лессе умереть от рук хэмпокийцев.

— Мик, — представила спутника женщина. — Я ему там помогла…

— Будьте нашим гостем. — Отец смахнул влагу с ресниц. — Я Арот — Верховный Глас Лакри.