Четверо и один

— Никак нет, — вытянулся Ледог.

— На корабль, — проигнорировал ответ Ведущий. — И пленника достаньте.

Бесцеремонно, за цепи, Михаила вытащили из телеги. Не устояв на ногах, он рухнул на бок. Его так и подняли на судно — волоком. Удар о кормовую палубу, скрип замка и небо в крупную полоску — новая клетка. Один плюс — не запихнули в трюм, где в столь адскую погоду умереть, что блины лопать, — проще не бывает. Под открытым небом обретался простор, ограниченный лесными зарослями.

Михаил надсадно вдохнул. Звякнули цепи, напоминая о статусе пленника. Хлопнул, выгнулся дугой парус. Плеснула вода, качнулась под ногами солдат палуба. С пенным шелестом река Бликов устремилась навстречу кораблю. Привычные к картине фэры немедля занялись собой. Выискались среди них лекарь, обработавший раны, и повар, наполнивший мир запахами съестного.

Про Михаила вроде как забыли: медицина и еда обошли стороной. Он отнесся с пониманием — любовался видами и вспоминал. Когда-то давно, насколько он и сам не помнил, его перевозили в столичный город Яротты. Вонючий трюм, набитый пленниками, тихая речь Саады, ухмылка Труга — нелегкое плавание. Арена и боль… Михаил с трудом вернулся к реальности. За неимением лучшего, принялся тысячными долями бэрга лечить микротравмы. Иначе боль добьет. Он рассмеялся.

Себен удивленно присел на бухту каната, что валялась неподалеку от клетки. Отставил флягу:

— Тебе смешно?

— Парадокс… — Михаил не мог остановиться, его пробило.

— Не понял.

— Сейчас… Глубокий вдох, теперь выдох. — Я постоянно играю роль заключенного в этом мире. — Он с трудом подавил нервный смешок. — Аномалия какая-то… Я к Вратам, меня обратно.

— У нас говорят: кто создан для плена, потерян для жизни.

Веселье оборвалось столь же резко, как и вспыхнуло. Стремительно мрачнея, Настройщик поморщился: мнительность до добра не доведет. Он сосредоточился на солнечных лучах, что купались в облаках, отвоевывая у теней изумруд листвы, золото древесной коры и водную рябь — серую с голубым. Все относительно…

Плеснула рыба, по воде разошлись круги.

— Ты неплохой боец, — очнулся Себен.

— Будь я неплохим бойцом, мы бы сейчас не разговаривали.

— Справедливо. Но ты отправил в чертоги смерти две трети моего отряда.

— Только две трети, — кивнул Настройщик. — А вот мои родственники…

Он осекся, поймав себя на мысли, что действительно относится к Чету, Лаони и Ору, как к родне.

— Что твои родственники?

— Они профессионалы, Воины с большой буквы и все такое. Считай, тебе повезло.

— Для пленника ты нагл. — Себен коснулся меча. Его лицо по-прежнему оставалось бесстрастным.

Демонстративно тряхнув цепями, Михаил вздрогнул: саднила кожа, натертая металлом.

— Вряд ли что зависит от моего поведения.

— Ты прав. Первый Ведущий Карол не потратит на тебя и секунды.

— Объясни.

— Позволь уточню, я беседую с тобой от скуки. Понял? — Себен мельком глянул на подчиненных. Солдаты занимались своими делами и любопытства предусмотрительно не проявляли.

— Да, — согласился Настройщик. Если Ведущий, пепельного окраса аскетичный блондин, намерен выговориться, ради бога.

— Карол решает судьбу пленных. Ты убил фэрнайтов, добровольно сдался, что само по себе великий позор… Я не стал бы беспокоить Первого из-за столь мелочной проблемы, но порядок есть порядок.

— Значит, время у меня есть, — сделал вывод Михаил. Если он успеет накопить достаточно энергии, проблема разрешится.

— Немного, — улыбнулся Себен. — К полуночи достигнем крепости. Отрядим гонца, тебя на столбы… Восход ты увидишь.

— Меня будут охранять?

— Странный вопрос. Ты что-то задумал… — Себен нахмурился. — Я позабочусь об охране.

Преисполненный досады Михаил обратил взгляд к далекому берегу. Сам напросился.

— Не думал, что ты отпустишь ребенка.

— Да и я не надеялся на твою сдачу, — кивнул офицер. — О пацане волновался зря; фэрнайты не лгут. Воин обещал, воин сделал.

— Тебе ничего не стоит убить дите?

Себен несколько минут пристально смотрел на речные просторы и неожиданно улыбнулся:

— Ты издалека.

— Да?

— Старые говорят: за морем дух воина представляется иначе. Они там сюсюкают над кодексом боя и все такое. Чагарова хэлка… Мы убийцы, я имею ввиду нас — солдат фэрнайтов, апохов, лэндов и кэрсибов. О сейдукках не знаю. Наша цель отнимать жизни, согласись.

— И вы не видите разницы между ребенком и взрослым?

— Никакой.

— Ребенок не в силах дать сдачи. — Михаил лег. — Давай вернемся с философских высот. Ты уверен, что я достигну крепости живым?

— Уверен.

— Я голоден, ранен, крови во мне осталось только на посмеяться. — Димп уставился на офицера. — Разве вас не учили обращению с военнопленными?

— Странная речь. — Себен поднялся на ноги, оправил изрядно помятую форму. — Глупо кормить мертвеца. И лечить тоже глупо.

Посвист ветра и тишина. Стальной звон натачиваемых клинков и молчание. Скрип снастей — мерный сонный звук. Пытаясь расслабиться, Михаил изучал небосклон. Нравилась ли ему лазурная с белым даль, что уплывала назад? Да — она дарила легкость и глубину.

***

Удар корабля о причал заставил Михаила очнуться. Он стиснул зубы: тело затекло.