Четверо отважных

После челюскинской эпопеи в газетах была напечатана репродукция с карандашного рисунка Федора Решетникова, изобразившего Кренкеля, прижавшегося к радиопередатчику в тесном углу палатки в невероятно сложных условиях. Много лет спустя народный художник РСФСР, академик живописи, вице-президент Академии художеств СССР Ф. П. Решетников напишет о Кренкеле такие слова: «По-моему, Кренкель был радистом необыкновенного плана. Ему дано было глубоко проникнуть в суть чудесного творения человеческого разума — радио, которое, кажется, только он мог по-настоящему понять, полюбить, оценить и творчески развить. Это была его стихия, его вторая жизнь, без которой Кренкеля просто невозможно представить…».

Вполне понятно, с каким радостным напряжением слушали челюскинцы взволнованный голос Кренкеля, когда он переводил с телеграфного языка точек и тире принимаемый им текст телеграммы от Политбюро ВКП(б):

«Шлем героям-челюскинцам горячий большевистский привет. С восхищением следим за вашей героической борьбой со стихией и принимаем все меры к оказанию вам помощи. Уверены в благополучном исходе вашей славной экспедиции и в том, что в историю борьбы за Арктику вы впишете новые славные страницы…»

13 апреля 1934 г. «лагерь Шмидта» перестал существовать: все челюскинцы были переправлены героями-летчиками на Большую Землю. Кренкель отстучал ключом последнюю радиограмму — рапорт об успешном окончании эвакуации, погрузил на самолет М. И. Водопьянова свою рацию и в числе последних покинул льдину вместе с капитаном В. И. Ворониным и комендантом ледового аэродрома А. Е. Погосовым.

Н. Н. Стромилов вспоминает, что после челюскинской эпопеи не было в нашей стране, видимо, ни одного радиста — будь то военный или гражданский, молодой или умудренный житейским опытом, который не хотел бы хоть в чем-нибудь походить на Кренкеля. Сколько юношей мечтали «стать Кренкелем»! Такова была его популярность после этого исторического события во льдах Чукотского моря. Люди старшего поколения, пережившие 45 лет назад тревоги и радости челюскинской эпопеи, хорошо помнят, что она принесла Кренкелю также и почести: награждение вновь учрежденным орденом Красной Звезды и назначение на пост члена коллегии Главсевморпути при СНК СССР.

Но Кренкель по-прежнему оставался таким же непоседливым романтиком, как десять лет назад, его снова тянуло в белые просторы Арктики, самые далекие места, где почти не ступала нога человека. И уже на следующий год после завершения челюскинской эпопеи Кренкель снова в Арктике. В 1935 г. он на борту родного ему ледокольного парохода «А. Сибиряков» держит путь к нехоженой земле — к мысу Оловянный на Северной Земле в проливе Шокальского. Кренкелю было поручено построить там и возглавить полярную станцию. В его подчинении три молодых полярника, таких же энтузиастов Арктики: радист А. А. Голубев, метеоролог Б. А. Кремер и механик Г. Н. Мехреньгин.

Дружными усилиями экипажа парохода и полярников быстро поставили жилой дом и склад, выгрузили все имущество будущей полярной станции, и 4 сентября, послав прощальный гудок, «А. Сибиряков» отправился в обратный путь. На карте Арктики появилась еще одна точка — полярная станция «Мыс Оловянный» с персоналом в четыре человека — единственных жителей на всем обширнейшем архипелаге Северная Земля. На новую станцию возлагалась большая задача: информировать о состоянии льда и погоде в этом важном для полярного судоходства районе. Вскоре новая радиостанция послала в эфир свои позывные.

Зимовка не была легкой. Ведь четырем полярникам пришлось не только своими силами достраивать и вводить в эксплуатацию все хозяйство полярной станции, но и выполнять большой объем работ по радиосвязи, гидрологическим и метеорологическим наблюдениям. Кренкель во всем показывал пример своим подчиненным. Борис Александрович Кремер вспоминает: «Все у нас на станции было построено на абсолютном доверии — наш начальник никогда не проверял нашу работу. И делалось это отнюдь не от равнодушия. Ни в коем случае. Как пишет он сам, «имея таких замечательных товарищей, самой большой глупостью было бы командовать. Каждый отлично знал свои прямые обязанности»…»[4]

.

^{Что там, за горизонтом?}