Четверть века в Америке. Записки корреспондента ТАСС

Однажды в самом начале президентства Обамы меня пригласили в вашингтонский Музей новостей на встречу с группой старшеклассников из бывшего СССР. Ребят усадили перед электронной картой мира и принялись убеждать, что их страны, раскрашенные для наглядности в неприятные и зловещие темно-коричневые тона, — несвободные или в лучшем случае полусвободные. Большинство детей подавленно молчали, некоторые пытались горячо, но неумело возражать.

Когда пришла моя очередь говорить, я объяснил им, что это был урок пропаганды. Что ради нее, собственно, и возведен в самом центре Вашингтона у подножия Капитолийского холма музейный комплекс стоимостью под полмиллиарда долларов. Что люди, бессовестно пытавшиеся уговорить их не любить родину, служат в организации, именующей себя «Форумом свободы», и подобными лекциями отрабатывают свою зарплату. Что о чужой свободе они пекутся в основном тогда, когда это зачем-нибудь нужно самой Америке, хотя об этом — и, кстати, не только об этом — там не принято говорить вслух…

Разумеется, больше меня на подобные посиделки не звали. Зато сам я еще несколько месяцев пытался выяснить у «ответственных должностных лиц», включая тогдашнего юрисконсульта Госдепа, не противоречит ли увиденное законам самих США по части воздействия на чужих детей. Отстал только после того, как понял, что ничего вразумительного, кроме стандартных разглагольствований о «свободе мнений» и плюрализме, все равно не добьюсь.

Само слово «пропаганда» американцы не любят и даже считают для себя оскорбительным. Наверное, потому что оно ассоциируется у них с неправдой, а сами они искренне верят в свою пропаганду — пусть и под другими названиями. Дома она почти неотличима в глазах большинства от патриотизма. Вовне, в том числе и в общении с иностранными гостями, включая тех же детей, ее обычно именуют «публичной дипломатией».

Кстати, Стенгел, курировавший в Госдепе эту самую «публичную дипломатию», позже признавал, что слово «пропаганда» его не смущает и что его самого на госслужбе «кое-кто называл главным пропагандистом» США. Но все же сам он, по его словам, предпочитал именовать себя «шефом маркетинга Америки как бренда». Что ж, тоже логично: если в стране все подчинено законам рынка, то почему пропаганда должна быть исключением?

«Не стыдиться своего лица»

Американцы откровенно гордятся тем, что они американцы. Тем, кого это раздражает, можно напомнить слова Федора Достоевского о том, что «не стыдиться своего лица, даже где бы то ни было, есть именно самый главный и существенный пункт собственного достоинства». Сказаны эти слова были в назидание соотечественникам, которым бывает свойственен «дрянной стыдишка за себя», за свое «данное Богом русскому человеку лицо».

Главная задача любой госпропаганды — доказать, что своя система работает. В идеале — что она наилучшая, если вообще не единственно возможная для нормального человеческого существования. В этом убеждают прежде всего свой собственный, но по возможности и чужие народы.

Я всегда считал и считаю, что в целом американская пропаганда сильнее советской, да и российской, и со своей задачей справляется хорошо. Что для населения США вера в существующий строй, в свой образ жизни по сути и есть главная «национальная идея». Что фактически там достигнуто то, к чему стремилось советское Политбюро: народ не только знает, но и разделяет идеологические установки правящих элит.

Но в последние годы и эти установки, и их восприятие заметно меняются. Сбылись и другие мечты Политбюро: престиж и влияние Америки в мире сильно пошатнулись — прежде всего из-за того, что страна глубоко расколота изнутри. Спор между либералами и консерваторами о том, что такое «американская мечта» и как ее правильно воплощать в жизнь, настолько обострился, что его часто сравнивают с идеологической и информационной «гражданской войной».

Сама «мечта» так потускнела, что среди молодежи в США усиливаются сомнения в преимуществах либеральной демократии и свободного рыночного капитализма, растут интерес и симпатии к системным альтернативам, включая социалистическую модель развития. Зримым воплощением идейно-политического кризиса стали фигура и стиль правления действующего президента страны Трампа, а в предвыборной гонке 2020 года — идеологическая платформа социал-демократа Берни Сандерса, доходившего в своей риторике до призывов к «революционному» свержению «олигархической» власти крупного капитала в США.

О чем спор

В самом упрощенном, схематичном виде главный спор в Америке идет сейчас между либеральными глобалистами и консервативными националистами-традиционалистами. У нью-йоркских биржевиков или голливудских продюсеров одни мечты, а у пенсильванских шахтеров и металлургов, айовских фермеров и шоферов-дальнобойщиков из какой-нибудь Северной Дакоты — совсем другие. Первые считают, что деньги можно делать «из воздуха», зарабатывая на финансовых, военных и иных технологиях и услугах по всему миру. Для вторых важно, чтобы рабочие места с достойной зарплатой сохранялись в самой Америке.