Четверть века в Америке. Записки корреспондента ТАСС

Прокомментировать мне эту фразу тогдашний пресс-секретарь Белого дома Джей Карни отказался, а на дополнительный вопрос, завидует ли сам Обама способности Путина прямо и открыто высказывать свое отношение к любому острому вопросу, ответил: «Думаю, наш президент считает примечательным в нашей стране как раз то, что любой человек может говорить все, что хочет, о нашем правительстве. И мирно протестовать без всяких кар и последствий — например, по поводу коррупции в правительстве».

Намек был ясен, но речь шла все же не об этом. Из американских СМИ было известно, что в кругу близких помощников Обама не раз сетовал, что не может позволить себе говорить все, что думает по многим политически щекотливым вопросам.

В ответ на напоминание об этом бывший журналист Карни сказал: «Не стоит верить всему, что пишут в прессе. Как вы сами много раз наблюдали, наш президент, когда он общается с прессой, отвечает на вопросы репортеров, совершенно свободно говорит о своих политических взглядах, выражает свое мнение по вопросам как сегодняшнего дня, так и будущего. И ему это очень нравится».

Я нарочно полностью привел здесь ответы пресс-секретаря. Публичные высказывания самого Обамы, как правило, отдавали точно такой же казенщиной. Живое слово на его пресс-конференциях было такой редкостью, что журналисты за ним буквально охотились и ценили куда выше пространных лекций на любые политические темы. То есть один из главных недостатков политкорректного публичного дискурса в США заключался в том, что он был просто-напросто неимоверно скучен. И уже одно это позволяло и позволяет Трампу задиристо его громить.

Хотя справедливости ради расскажу, как однажды получил в разговоре на эту тему неожиданный и интересный отпор: дескать, не мне с моей сединой об этом судить. Когда я в одной вашингтонской компании упомянул о занудстве американской пропаганды, бойкая молодая особа смерила меня снисходительным взглядом и изрекла: «А она не вам адресована. У пропаганды, как и у любой рекламы, есть своя целевая аудитория. И сейчас главный ее сегмент — так называемое поколение тысячелетия (millenials). Люди в возрасте 20−30 лет с небольшим. А на остальных нет смысла воздействовать».

Что ж, как говорится, уела…

Кто и как спорит

Все в том же памятном 2014 году Путин публично вызвал американцев на спор. Выступая на заседании Валдайского клуба в Сочи, он выдвинул тезис о лояльности по отношению к США как главном системообразующем принципе западного мира и предложил опровергнуть его слова любому, кто с ними не согласен.

Тогда никто не отозвался, кроме гостьи-американки, сказавшей, что не узнает в предложенном им описании свою страну. Меня это заинтересовало, и я даже специально поспрошал в Вашингтоне знакомых — и действующих чиновников, и отставников.

Убедился в том, что знал и прежде: самих выступлений иностранных лидеров там никто, кроме профильных экспертов, не слушает и не читает. Судят о них понаслышке: в лучшем случае со слов этих самых узких специалистов, в худшем — просто по изложению в прессе.

А что касается споров, тот же бывший посол США в Москве мне тогда сказал: «Мы с вами не спорим, потому что для вас это важнее, чем для нас. Россия хочет неких особых отношений с нами, а нам достаточно нормальных, обычных, как с любой другой страной. Для нашей самооценки вы нам не нужны».

Тогда я его поблагодарил за откровенность и теперь могу это только повторить. Но проблема в том, что с тех самых пор Америка и Запад в целом, по-моему, только и делали, что спорили, прямо или косвенно, с российским лидером. По самым разным поводам — от событий в Украине и навязших в зубах домыслов о «российском вмешательстве» в зарубежные политические процессы до проблем международной безопасности и контроля над вооружениями, от подходов к Сирии, Ирану и другим горячим точкам до отвлеченных рассуждений о будущем глобального либерализма.

В итоге, по-моему, уже, скорее, Путину надоели пустопорожние прения. И он стал вежливо и корректно, но недвусмысленно их пресекать. А на доводы тех, кто спорит вопреки фактам, то есть считает чужие факты фикцией, стал отвечать не словом, а делом.

Как это делается, мне лично подсказал в свое время военный комментатор телеканала Fox News отставной армейский разведчик Ральф Питерс. «Это не у Путина бред сумасшедшего, — сказал он тогда в эфире. — Это наш президент и его администрация бредят… Путин же создает факты на местах (facts on the ground)».

С тех пор последняя фраза стала в англоязычной блогосфере одним из популярных интернет-мемов, воспринимаемым зачастую как аксиома. И действительно: разве может быть лучший критерий в вопросе о том, чья политика основана на фактах, нежели способность эти самые факты создавать и менять? Вот Россия их и создает: и у себя дома, и в отношениях с другими странами, включая таких стратегических союзников, как Индия и Китай.