Четвёртый долг (ЛП)

Мои ноги дрожали, когда я медленно опускалась, делая все возможное, чтобы оставаться на весу, будто паря над острыми, колющими иглами.

- Перестань бороться с неизбежным, Нила. - Кат шагнул за спинку стула.

Я напряглась.

Затем я вскрикнула, когда он надавил мне на плечи, жестоко прижимая меня к иглам. Притянув меня к себе, он обнял меня одной рукой за грудь, стоя сзади.

Его горячее дыхание доносилось до моего уха.

- Больно, правда? Чувствуешь, как тысячи булавок медленно впиваются в кожу?

Я не могла сосредоточиться ни на чем, кроме миллионов крошечных огоньков, медленно пробирающихся сквозь мою плоть.

Бонни схватила меня за запястья, выдернула мои руки вперед и прижала их к шипастым подлокотникам. Все кресло ощетинилось, причиняя боль.

- Хватит! - Я боролась с ней, но Жасмин заняла место своей бабушки, прижав мою руку к иглам и обернув вокруг меня кожаные наручники.

Она не могла смотреть мне в глаза, возясь с пряжкой.

- Это не для того, чтобы убить тебя, так что я не буду затягивать слишком сильно. Это просто чтобы удержать тебя на месте.

Непрошеные слезы текли по моим щекам, каждый дюйм пульсировал от боли и напряжения. Я не могла расслабиться — я держала каждую мышцу напряжённой, чтобы шипы не проникали дальше в мою плоть.

- Не сопротивляйся, Нила. - Жасмин проверила наручники, прежде чем откатиться в сторону. - Будет легче.

Легче?

Каждый дюйм моей кожи болел. Мое чувство осязания переключалось со спины на предплечья, икры и задницу. Оно не могло различить, какая часть тела болит сильнее всего. Я не могла сказать, кровоточат ли определенные участки, проколоты ли они, или иглы затупились от старости и стали мягкими, вместо того, чтобы колоть.

В любом случае, это было ужасно. Я хотела немедленно покинуть кресло. Я бы снова заплатила первый долг, потому что, по крайней мере, тогда боль приходила волнами...а сейчас она лишала меня разума, пульсация за пульсацией, пока я не превратилась в дрожащий сгусток агонии.

Задыхаясь, я дышала через нос. Мой рассеянный разум подпрыгивал, как своенравный мячик для сквоша, не давая мне усмирить свою тревогу.

Кат усмехнулся и опустился передо мной на корточки.

- Начало - это самая легкая часть.

Поднявшись, он нежно поцеловал меня в щеку.

- Просто подожди и увидишь, что произойдет, когда часы начнут тикать вперёд.

Он посмотрел на Бонни.

- Как долго мы договорились, мама?

Бонни посмотрела на изящные золотые часики на запястье.

- Элиза мучилась два часа во время ужина.

Кат усмехнулся.

- Прекрасно. Пусть будет три.

***

Я вернулась в настоящее, закашлявшись. Мои пальцы растирали заживающие струпья, усеивающие, как созвездия, заднюю часть бедер, спину и руки. Язвы сменились с пылающих на зудящие, когда мое тело начало заживать, но иглы оставили на мне гораздо больше следов, чем это было заметно.

Даже сейчас, несколько дней спустя, я все еще ощущала многочисленные укусы.

Я засыпал, фантомно ощущая иглы, вонзающиеся в меня, и просыпалась, тяжело дыша, мечтая оказаться в ловушке в гробу, усеянном миллионами игл.

Три часа в этом кресле были худшими тремя часами в моей жизни.

Я должна быть польщена тем, что они старались изо всех сил, чтобы уничтожить меня. Я оказалась аномалией, проблемой, которую они не ожидали. Я разрушила их грандиозные планы и привела в действие то, что никто не должен был терпеть.

И это было только начало.

В ту ночь, после железного стула, я заболела страшным гриппом.

У меня не было сил. Я почти ничего не ела. Мне не хватало солнечного света и любви.

Жизнь с таким злом и негативом разрушила мою иммунную систему, вызвав озноб и боль во всем теле.

И не было никого, кто ухаживал бы за мной.

Мне не позволяли увидеть Вона. Жасмин пропала.

Всё остальное превратилось в размытое пятно, когда я съежилась на пропитанной потом кровати и задрожала.

Моя комната никогда не была такой холодной. У меня не было сил разжечь огонь, а даже если бы и было, мне не дали свежих дров, чтобы сделать это.

Я замерзла, проголодалась и отчаянно хотела уйти. Я попыталась вспомнить, какой была моя жизнь до Хоуксриджа, до ухода Джетро, до смерти матери. Но у меня не было ничего. Все эти счастливые воспоминания были пустыми.

Неизвестный номер: «Бл*ть, я скучаю по тебе. Зная, что с тобой все в порядке...не могу выразить, как я благодарен. Это правда? Она оберегает тебя?»

Мое сердце упало. Я была в порядке. Я была сильнее, чем выглядела, но не настолько храброй, как мне казалось.

Я снова закашлялась, сотрясаясь от тошнотворной дрожи.

Джетро, я хочу рассказать тебе все.

Рассказать, что ты для меня значишь.

Рассказать, что они со мной сделали.

Я хотела поплакать у него на плече и разделить с ним свою ношу — уничтожить то, что я пережила, чтобы я могла отпустить и забыть. Вместо этого я заперла всё в себе и сохранила свои секреты.