Четвертый Кеннеди

Присутствовал Луи Инч. Она презирала этого человека, но нуждалась в его помощи. И Джордж Гринуэлл, и Мартин Матфорд, и Берт Одик, и Лоренс Салентайн. Верхушка знаменитого Сократовского клуба. Ей предстояло договариваться с каждым из них, поэтому она и пригласила их в Белый дом на торжественный прием в честь столетия Оракула. В отличие от Кеннеди она хотела дать им возможность принять участие в создании новой Америки.

Но Элен Дюпрей знала, что эту Америку невозможно построить без уступок с каждой из сторон. Она также знала, что через несколько лет в Америке появится более консервативный Конгресс. И она не могла убеждать нацию так же, как Кеннеди, с его харизмой и трагичной судьбой.

Она увидела, что доктор Зед Энаккони сидит рядом с креслом-каталкой Оракула. Доктор, возможно, уговаривал старика пожертвовать свой мозг науке. Но у доктора Энаккони возникла и другая проблема. Его метод ПТ-сканирования обсуждался в различных научных изданиях. Элен Дюпрей всегда отмечала не только достоинства метода, но и связанные с ним опасности. Она чувствовала, что проблема эта требует долгого всестороннего рассмотрения. Государство, имеющее возможность выяснить правду, представляло собой серьезную угрозу для своих граждан. Да, детектор лжи доктора Энаккони позволял искоренить преступность и политическую коррупцию, он мог реформировать всю систему судопроизводства. Но правда никогда не бывала простой, правды иной раз противоречили друг другу, а в определенные периоды истории правда приводила и еще могла приводить к замедлению развития общества. А как повлияет на психику человека осознание того, что все его тайны могут стать общественным достоянием?

Она повернулась к уголку Розового сада, где Оддблад Грей и Артур Уикс, сидя в креслах, о чем-то оживленно беседовали. Грей теперь ежедневно посещал психиатра: его мучила депрессия. Психиатр сказал Грею, что после событий последнего года в его депрессии нет ничего необычного. Тогда зачем Грей ходил к психиатру?

В этот момент внимание всех собравшихся в Розовом саду сосредоточилось на Оракуле. Ему преподнесли огромный праздничный торт с выложенным поверху звездно-полосатым флагом. Телекамеры наехали на Оракула: он задувал сотню свечей. Ему помогали президент Элен Дюпрей, Оддблад Грей, Юджин Дэззи, Артур Уикс, члены Сократовского клуба.

Оракул откусил кусочек торта, потом позволил Кассандре Шатт взять у него интервью. Этой чести Кассандра добилась с помощью Лоренса Салентайна.

Вступительную часть Кассандра отбарабанила, пока задувались свечи. А теперь она спросила:

— И как чувствует себя человек, проживший сто лет?

Оракул так злобно глянул на нее, что Кассандра возблагодарила бога за то, что интервью записывалось на видеопленку, с последующим монтажом для вечерней передачи. Господи, и какой же урод этот старик, подумала она, с морем почечных бляшек на голове, сухой кожей, напоминающей чешую, завалившимся ртом. На мгновение она решила, что он еще и глухой, а потому повторила вопрос:

— И как чувствует себя человек, проживший целое столетие?

Оракул улыбнулся, лицо покрыла паутина морщинок.

— Ты что, гребаная идиотка? — спросил он. Увидел свое лицо на телевизионных мониторах и едва не заплакал. Внезапно он возненавидел торжественный прием, которым президент Соединенных Штатов отмечала его сотый день рождения. Оракул посмотрел прямо в видеокамеру и спросил: — Где Кристиан?

Президент Элен Дюпрей сидела у кресла Оракула и держала его за руку. Оракул спал очень легким сном старика, ожидающего приход смерти. Прием в Розовом саду продолжался без него.

Элен помнила себя молодой женщиной, одной из протеже Оракула. Как она им восхищалась. Невероятный интеллектуальный уровень, искрящееся остроумие, бьющая через край энергия, радость от каждого прожитого дня, все качества, которыми ей хотелось обладать.

И пусть он всегда стремился к сексуальной близости. Что с того? Хотя она помнила, какую испытала обиду, когда его дружба вдруг перешла в похоть. Она пробежалась пальцами по высохшей руке. Она следовала доро́гой власти, тогда как большинство женщин идет доро́гой любви. Неужто любовные победы более сладкие?

Элен Дюпрей думала о своей судьбе, об Америке. Она до сих пор удивлялась, что после бурных событий последнего года страна очень быстро вернулась к привычной, размеренной жизни. Да, в этом была и ее заслуга, она приложила немало сил, чтобы загасить вспыхнувший пожар. Но все же…

Она оплакивала смерть Кеннеди: по-своему она любила его. Любила это трагическое лицо. Любила его идеализм, его видение будущего Америки. Любила цельный характер, его чистоту и полное отсутствие эгоизма, его безразличие к материальным благам. И, несмотря на все это, пришла к выводу, что он был опасным для страны человеком.