Четвертый лишний

Марвел склонила голову. Ее дыхание слышали все, она сжимала кулаки до боли, пытаясь вспомнить. Трупы подруг, испачканные кровью халаты, кресло… Но где же?.. Где же воспоминания о ее мучениях?

– Не могу… – наконец ответила она. – Не могу ничего вспомнить. Почему?..

И тогда Мейнс наконец раскрыл все карты:

– Потому что это ты ставила над ними эксперименты.

У Марвел был шок. Это чувство разделяли с ней все, кто был в разгромленной комнатке. Она стеклянными глазами уставилась на Мейнса в ожидании объяснений, но тот лишь упивался ее смятением: дрожащими губами, вздрагивающими плечами и прерывистым дыханием.

Ангела чувствовал, что это правда, и мысленно корил себя: как же сам раньше обо всем не догадался, ведь все ответы были у него под носом. И в то же время он не мог поверить в то, что его мать – убийца. Разве может эта трясущаяся девушка, готовая разрыдаться, упасть на колени и кричать от досады, убить столько людей, организовав настоящую бойню? По искренне испуганному лицу бедняжки было видно, что она и понятия не имеет, в чем ее обвиняют, ведь она столько страдала, видя жертв экспериментов. Что-то здесь было не так…

– Это неправда… Это не может быть правдой, – шептала Марвел и, подойдя к Мейнсу, схватила его за грудки. – Ты лжешь. Я никогда такого не сделала бы – не убила бы своих друзей. Я бы никогда…

– Послушай меня! – Все наконец увидели Мейнса в ярости. Он отбросил Марвел и схватил нечто, похожее на книгу, с полки уцелевшего шкафа. Пролистав несколько страниц, он ткнул женщине в лицо раскрытую страницу. – Смотри, это мы с тобой и вся наша команда. Я знал, что амнезия закончится для тебя плохо. Ты забыла не все, а то, что осталось, склеила в небылицу и семнадцать лет жила в догадках и во лжи! Ты несчастный человек! Но это ты достала книгу элементов, и ты же ее дописала, добавив пункт о создании синтонимов. Сначала сотрудничала с Килли, но он не давал тебе возможности развернуться, и ты перешла на мою сторону. Именно с тобой мы его и прикончили. Ты сказала, что эксперименты безопасны, что не будет никаких последствий, и втянула в них своих друзей… И я доверил тебе свою жену, а она чуть не погибла!

Теперь Мейнс тряс Марвел, схватив ее за грудки разорванной рубашки. Он не мог сдержать эмоции и контролировать свою дрожь. Он до смерти был зол на ту, которая чуть не погубила его жену. А Марвел лишь смотрела на него со слезами на глазах. Не сопротивлялась, не кричала и даже рот не смела раскрыть. Ангеле было жаль ее. Ему самому хотелось плакать от беспомощного, потерянного вида мамы.

– Все, успокойся! – Абигейл встала между мужем и бывшей коллегой.

Мейнс с трудом нашел в себе силы отцепиться от рубашки Марвел и отойти в сторону. Даже его люди увлеклись ситуацией и уже не держали своих пленников. А те и не собирались убегать.

– Семнадцать лет назад, – начала Абигейл, – у меня родился сын… Мы назвали его Троем. Я чуть не умерла после родов. А потом впала в кому. Я не видела своего ребенка, не держала его на руках. Его тут же отдали на воспитание в семью Ханса, у которого тоже родился сын, – она посмотрела на Крэма. – Это был ты. Вы с Троем – не родные братья.

Парень болезненно сглотнул. Он не желал это признавать, но от правды ему отчасти стало легче: теперь стало понятно, почему было столько ссор и разногласий. И в то же время на душе у него было по-прежнему тяжело. Не из-за себя, а из-за Троя. Теперь он понимал, почему того обделили родительской лаской, почему с ним никто не говорил по душам, не помогал ему и, в конце концов, почему он стал таким. Крэм пожалел о каждой резкой фразе, сказанной Трою.

– А потом ты, Марвел, – продолжил разговор успокоившийся Мейнс, – узнала о моих планах по масштабному выведению синтонимов. Ты и раньше догадывалась об этом, но после всех убитых женщин не желала ничего повторять. Тебе стало страшно. У тебя начиналось психическое расстройство. И тогда, чтобы отчасти снять груз с души, ты похитила третьего синтонима – Логана Лоренса. Чтобы никто никогда не узнал о его сущности, ты ему еще в младенчестве вживила кристалл стихии земли. Увезла его в Америку и оставила в детском доме. Кстати, ты и себе вживила такую же штучку, не правда ли? Вот только тебе кристалл подошел, а его организм к шестнадцати годам начал отторгать инородное тело. Ты не учла, что он не такой синтоним, как ты, и на все реагирует иначе.

– А затем я стерла себе память, – продолжила Марвел загробным голосом.

– Это было после. Сначала ты еще родила Ангелу – первого ребенка, дочь. Но малышка не прожила и часа: была слишком слабой. Ты даже не успела увидеть ее живой. И это тоже отразилось на твоей психике. Тогда-то ты и стерла себе память, но… стерлось не все. Ты стала считать себя жертвой экспериментов.

– А потом родился я, так? – вмешался в разговор Ангела. – Отец рассказывал, что я был очень слабым и меня едва вытащили с того света.