Четвертый Рим

Узнав Луция, Никодим сделал вид, что весьма удивлен. Потрепав Василия по голове, он дал ему денег и велел принести в номер еды и питья. Луций про себя удивился тому, что у совершенно голого человека почему-то под мышкой оказался внушительных размеров кошель. Не поверил он и будто бы случайному приходу своего голого приятеля. Ясно было, что Никодим, по обыкновению, явно комбинировал в свою пользу.

Однако делать было нечего, к тому же обезумевший поэт громогласно заявил, что хочет есть и пить. Пришлось Луцию, как хозяину, рассаживать девиц, поэта и Никодима вокруг стола. В ожидании Василия с припасами девицы оживленно хихикали, стреляя глазами по чреслам обоих юношей.

— Тот, кто тебя вычислит, станет богатым человеком, — шепнул Никодим на ухо Луцию, — а если вдвоем с братом, так совсем станет миллионером. Регент расщедрился, выдал за вашу поимку премию в сто тысяч рублей. Только что по телевидению передали. Кстати, с портретами обоих. А ты здесь жизнью услаждаешься в самом центре Петербурга, в двух шагах от известного дома на Литейном.

— Если ты меня не выдашь, вроде здесь мне некого опасаться. Поэт Шурали, которого я кормлю, целый день не отлипнет, пока у меня денежки не иссякнут, да и вряд ли он смотрит телек, твоим же дамам совсем другое снится.

— Ты сумасшедший! — искренне возмутился Никодим — Разве я не знаю, как обстоят дела на самом деле, поверь мне, информация, которую я получаю, позволяет мне быть в курсе всего, что происходит в Москве и Петербурге. Я знаю, что тебя с братом подставили, ты, наверно, понял, что я появился здесь не случайно.

А вот схватка с банщиком и толпа одуревших от жары и похоти тел — это невинное следствие того факта, что у меня украли одежду. Я вовсе не хотел, чтобы на тебя обращали внимание и, не дай бог, узнали. Хотя, как ты правильно говоришь, никому в голову не придет, что вы прохлаждаетесь в номерах, а не прячетесь по закоулкам города.

Послушай, дед, — обратился Никодим к Шурали, — на кой черт тебе простыня, тебя же девочки никак разглядеть не могут.

Польщенный поэт безропотно отдал ему свою простыню, а сам стал, кряхтя, вертеться перед девицами, которые не обращали на него никакого внимания. Увидев, что вино и фрукты задерживаются, девицы пошептались и, сбросив на колени поэту простыни, ушли в купальню с мини-бассейном, где и расположились. Повертевшись минутку на стуле, старый жеребец с хриплым ржанием устремился за ними. Таким образом два старинных друга смогли, наконец, поговорить без свидетелей.

— После того как твою смазливую физиономию засветили на телеэкране, — озабоченно сказал Никодим, — я бы на твоем месте не рисковал появляться в общественных местах. Брат твой получился неважно, вообще на себя не похож, но вместе вам ходить по улицам нельзя. Все, кто знаком с механикой этого теракта, понимают, что эта игра крайне левых на свержение регента. Но чтобы его в самом деле свергнуть, нужно вышибить из тебя прямые против него показания. Поэтому моя страна, — слово "страна" он произнес с какой-то несвойственной ему гордостью, — моя страна с удовольствием поможет вам выбраться из ловушки, поскольку мы не заинтересованы в смене политической власти. Что касается регента, он, если бы захотел, давно бы вас сцапал. Следовательно он мыслит на параллельных с нами. Поэтому он не будет чинить препятствий твоему отъезду. Я тебя очень серьезно спрашиваю: помочь тебе с выездом из Питера? У меня для этого есть все возможности. Через три недели будешь дома. Плохо, если ты так и не понимаешь, что над тобой, вернее над твоей шеей, уже топор завис.

— Не понимал, так здесь не торчал бы весь день, — пробурчал Луций. — Я потому сюда и пошел, что здесь человека одного от другого отличить трудно. Мне есть куда вернуться, вот только... если бы ты для нас поймал такси через часок, чтобы мы на улице не маячили, я бы тебе был очень благодарен.

— Что, и Василия с собой берешь? Я бы на твоем месте оставил его здесь до самого отъезда. Тут ему ничего не грозит. Да и я буду его проведывать два раза в неделю. Мальчик он красивый, пригожий...

— Вот поэтому и не оставлю, — пробурчал Луций, — черт тебя разберет, когда ты серьезно говоришь, когда шутишь. Скажи мне, кто ты? Мне кажется, Никодим, что Господь Бог не сулит тебе долгую и спокойную жизнь.

— Спокойную, уж точно, — отвечал Никодим, чуть поморщившись. — А вообще-то твое замечание бестактно, ты же знаешь мою тягу к авантюрам. Посади меня за стол с золотой посудой перед фонтаном мраморным, все равно сбегу туда, где стреляют. Я тебе скажу, иногда и самому страшно подумать, под какой планетой я родился, раз ни секунды на месте посидеть не могу.

В это время из купальни раздался девичий визг и кряхтение, напоминающее любовный вопль верблюда. Дверь в купальню отворилась, и голый поэт вбежал рысью в салон, прикрываясь руками от острых кулачков, которыми охаживали его обе голые девицы.

Шурали укрылся в конце кабинета, сумев буквально ввинтиться в узкое пространство между туалетным столиком и стеной.