Четвертый Рим

При этих словах Василий зачмокал, как бы во сне, губами и чуть приподнял голову. Тогда, приблизив к притворщику лицо, мужчина решительно над ним склонился и стал осыпать его щеки, шею и губы жадными поцелуями. Если Василию и показались ласки неприятными, то перенес он их в высшей степени стойко, так велико было желание получить диковинный нож. На его удачу, мужчина оказался вовсе не обманщиком. Получив свое, он нашарил в кармане плаща нож, необычайную толщину рукоятки которого мальчик ощутил, когда мужчина расстегнул ему ворот рубашки и положил тяжелый предмет на грудь. Тотчас Василий схватил нож и потихоньку поднес его к глазам, наслаждаясь наборной сияющей ручкой и массой различной формы лезвий, назначение которых мальчик не мог даже угадать. Осторожно скосив глаза на незнакомца, мальчик, к радости своей, увидел, что тот уже спит, прикрывшись багряным рукавом плаща. Усмехнувшись, Василий приподнялся и было присел, всецело отдавшись созерцанию вожделенного приобретения, как вдруг незнакомец пробормотал сквозь сон еле слышно, но достаточно различимо:

— Если я добьюсь от спящего мальчика счастья полного и желанного, то пригоню ему в подарок самый лучший на свете огненно-красный мотоцикл японской фирмы "Хонда" вместе со шлемом и перчатками. Скорость этого мотоцикла триста километров в час, но мальчик мне милее.

При этих словах Василий напрочь позабыл о ноже и, изобразив сонливость, сам пододвинулся к мужчине. Не совсем еще понимая его желания, он испытывал слабость во всех членах при мысли, что станет владельцем хромированного чуда о двух колесах. Лежащий рядом человек сразу показался ему очень милым и мужественным, и мальчик не возражал, когда тот расстегнув рубашку до пупа погладил ладонью его грудь, а потом начал гладить и все тело. Наконец мальчик почувствовал, что с него снимают шаровары, и тело его перекосилось от боли. Однако не переставая удовлетворять желание, мужчина все время шептал ему о технических характеристиках "Хонды" и тем самым не позволял ускользнуть с ложа.

Закончив, он оставил Василия с обнаженной попкой и заплаканным лицом на диване, а сам быстренько ушел, обещав поутру вернуться с подарком. Мальчик, потихоньку приведя в порядок одежду, решил никому не рассказывать о случившемся, а получив обещанную награду, всячески избегать незнакомца. Изнуренный насилием, Василий закрыл заплаканные глаза и сам не заметил, как снова заснул.

Приснился ему римский воин в полном боевом облачении. На нем был железный шлем, причем широкие нащечники почти полностью закрывали лицо, которое тем не менее показалось мальчику знакомым. Небольшой гребень над шлемом был украшен черным пером, туловище прикрывал нагрудник из плоского куска бронзы на кожаной подкладке, а бронзовый пояс защищал живот, имея снизу зубцы, снабженные металлическими пластинами, которые покрывали бедра подобно юбке. На боку в длинных ножнах висел широкий поясной меч. Воин как бы нависал над мальчиком и, прижав палец к губам, казалось, призывал к молчанию.

"Не хочу я молчать!" — почему-то рассердился Василий и ...проснулся. Он широко открыл глаза, потому что воин не исчез, а, наоборот, продолжал смотреть еле обозначенными сквозь прорези глазами, вынуждая к молчанию. Мальчик открыл рот от удивления и страха, но прежде чем он закричал, воин сдернул с лица шлем, и Василий узнал чеканное лицо Никодима.

Тот весело засмеялся, присел на кровати и сказал:

— Опять двадцать пять?! Когда вы с братцем перестанете в приключения таскаться. Здесь голову потерять легче, чем в носовой платок высморкаться. Твой брат на меня вечно бочку катит, а я, между прочим, рискуя жизнью, до вас добрался, чтобы отсюда вытянуть. Видишь, в гвардию вступил к этому, как его... порфироносному, что ли, короче одному из главных.

Ты, Вася, старайся им на глаза не попадаться, — заботливо продолжал Никодим, кроме шлема сняв нагрудник и оставшись в одном кожаном поясе. Он присел точь-в-точь как и предыдущий поклонник на краешек дивана и потрепал мальчика по затылку. — Где твой брат блондает, — спросил он как бы ненароком, — разве можно такого малыша одного оставлять?

— Ушел, — всхлипнул Василий и заерзал, потому что боль в заднем проходе не прекращалась. — Он меня от заклания спас. Меня хотели отдать Сатане на съедение в качестве жертвы, но он познакомился с жрицей и меня отпустили.

— Познакомился с жрицей и сатанисты тебя отпустили? — недоверчиво переспросил юноша. Было видно, что быт Римского клуба ему хорошо знаком. — Да ты, брат, чудом выжил, можно сказать, второй раз на свет родился. Поздравляю!

И снова, повторяя движения предшественника, Никодим схватил мальчика в охапку и стал целовать и гладить всего, правда, ничего не обещая взамен. Василий, по опыту зная, чем кончаются подобные ласки, попытался вырваться, но ничего подобного — руки у Никодима были как железные. Преодолевая слабое сопротивление Василия, он успел стянуть с него шаровары, но быстро отпустил мальчика и прикрыл одеялом, потому что в коридоре раздались шаги.

5. ПОДАРОК