Четвертый Рим

Никодим осторожно толкнул дверь, и она поддалась. Жестом указав приятелю следовать за ним, Никодим отодвинул тяжелую, не пропускающую свет портьеру и вошел. Луций увидел, что они находятся в самом последнем ряду громадного зала, видимо кинотеатра, потому что далеко впереди был громадный экран, а к нему тянулись ряды кресел, кое-где заполненных людьми. Бесшумно прошел он за своим поводырем несколько шагов и уселся в последнем ряду.

На экране несколько секунд стояла тишина, а потом тот же хорошо поставленный голос начал передавать новости: "Мы продолжаем хронику последних событий из Санкт-Петербурга. Несмотря на то что сопротивление сторонников регента в основном подавлено, в центре города в Доме книги еще засела горстка снайперов, которая ведет прицельный огонь по случайным прохожим и войскам Национального фронта". На экране возник столь полюбившийся Луцию Невский проспект. Вместе с камерой он проехал от площади Восстания к Казанскому собору. Невский был пуст, не было ни машин, ни людей. Тротуары были усыпаны сорванными вывесками, битым стеклом, клочьями одежды. Кое-где аккуратными кучками лежали подготовленные к транспортировке трупы. Крупным планом оператор показал известный магазин "Фарфор — стекло" на углу Невского и Садовой. Во весь рост появились двое мужчин с автоматами и мордами алкоголиков. Один из них, заржав, навел автомат на витрину и прошил ее очередью.

Тотчас послышался комментарий диктора: "Наши новоявленные Ротшильды, которые окопались в Петербурге под покровительством бывшего регента, в основном лица кавказско-сионистской национальности, теперь на своей шкуре могут испытать, как относится простой народ к капитализму. Их имущество будет отобрано и роздано нуждающимся, квартиры изъяты в фонд государства, а тем из них, кто сможет доказать свою непричастность к деяниям оккупационного режима, позволено будет трудиться производительно".

Тут же Невский пропал, и на экране возникло знакомое Луцию ястребиное лицо. Регент стоял со скрученными за спину руками, а вокруг него суетились люди с повязками. Один из них выгреб из его карманов все, что там находилось, другой аккуратными похлопываниями по бедрам и животу пытался найти никогда не носимое главой страны оружие. Желая, чтобы регент повернулся, обыскивающий грубо пнул его в спину. Регент никак не отреагировал. Он был на голову выше окружающего его сброда, и глаза его глядели в видимую лишь ему даль.

— Глава оккупантов сдался сам, чтобы избежать, как он выразился, нового кровопролития, что в переводе на русский язык значит избежать гибели нескольких десятков приверженцев, которых теперь будет судить военный трибунал русского народа, — прокомментировал картинку на телеэкране диктор.

Следующий эпизод кинохроники диктор отрекомендовал как "наши на митинге". Над Дворцовой площадью реяли давно исчезнувшие флаги со странной аббревиатурой "СССР", мельтешили портреты никому не известных вождей. Потом крупным планом оператор показал насаженную на палку голову какого-то несчастного, которую тащил перед собой здоровенный детина в черной униформе. Вообще людей в форме было очень много. Среди степенных, как на подбор бородатых казаков в папахах сновали офицеры и солдаты в каком-то сером, никогда не виданном обмундировании и вовсе ряженые в разноцветных мундирах. В то время как люди в униформе казались совсем молодыми, плакаты и знамена несли сплошь старики. Среди портретов новых вождей Луций с удивлением заметил и знакомые лица. Пронесли изображение Хиона, с лицом, опрокинутым вверх, потом рядом с ним портрет директора лицея почему-то в генеральском мундире.

Видимо, камера в руках оператора дрогнула, потому что вдруг на экране отразился угол площади, на котором несколько человек избивали ногами молодую черноволосую девчонку в очках и длинной юбке. Диктор показал ее лицо как раз в тот момент, когда от очередного удара с нее слетели очки и открылись ослепленные болью прекрасные близорукие глаза и сапог над ними.

Этот эпизод диктор оставил без внимания, и быстренько камера заскользила дальше, переехала через Фонтанку, показала одного из клодтовских коней с отшибленной снарядом головой, потом переместилась к Елисеевскому магазину, где ворочалась темная толпа, из которой вырывались и убегали отдельные люди с пакетами, сумками и мешками. Вдруг послышались клацание гусениц и грохот моторов. Это с площади Восстания на Суворовский проспект выехала колонна танков и пошла в сторону Смольного — видимо, не все очаги сопротивления были еще подавлены.

— Следующее сообщение с мест восстания против клики регента смотрите через час, — как ни в чем не бывало прокомментировал диктор и экран потух. Тотчас, пока не зажегся свет, Луций и Никодим выскользнули из зала.