Читаем Четыре единицы полностью

Четыре единицы

«Если он и псих, то с шикарной эрудицией, да и на людях будет неопасным. А если нет…» Анна резко развернулась и не спеша вернулась к скамейке. Бенджамин не удивился ни ее побегу, ни возвращению и приветливо улыбался, как и всегда. Встав у торца скамейки, не решаясь сесть, Анна резко выпалила:

– Почему все так происходит?

– О чем вы конкретно? – он повернулся к ней, положив руку на спинку, и заинтересованно ждал ответа.

– Почему мы не можем размножаться?

– Ах, это! – Бенджамин задумчиво посмотрел на воду. – Да это странная история, право. Мы с архангелом Гавриилом поспорили, ну я и проиграл. Вот.

Анна издала какой-то звук – то ли вздох, то ли смешок, сама не поняла.

– Да я шучу! – Бенджамин залился смехом. – Видели бы свое лицо! Архангел! Это ж надо такое придумать! Воинствующий ангел – только люди такое сочинять умеют, честно слово. Вы, кстати, Библию читали?

– Какую именно?

Бенджамин озадачился:

– А их что, несколько?

– Вы издеваетесь?

– В общем-то нет, – он слегка задумался, словно перебирал в памяти факты. – Я читал только одну. Большую такую. Правда, да, она давнишнего издания. Но материал преинтереснейший! Там и про ангелов, и про дьявола, и про рай. Удивительно! Меня прямо затянула эта история. Было интересно, чем кончится.

– Ну и чем кончилось?

Бенджамин сложил руки перед собой:

– Пока не знаю.

– А я знаю. Через неделю все кончится. В зале международного суда, тут недалеко.

Бенджамин улыбнулся:

– Нет, такого в Библии не было.

– А про ангелов было. И вы говорите, что их нет.

– А вы внимательная! Да, действительно, с ангелами неудобно получилось, вы уж меня извините. Но идея хорошая, мне понравилась. Надо взять на рассмотрение. Я вообще много чего интересного там прочитал. Вы, кстати, в Иерусалиме были?

Анна утвердительно кивнула.

– Знаю, что были, но неприлично не спросить, – он посмотрел на нее, она еще раз понимающе кивнула. – Так там экскурсоводы такое рассказывают, что удивляет просто. Такие вдохновляющие истории! А как все люди компактно собрали в одном месте. В Храме Гроба Господня столько вещей лежит из разных мест, и все рядом. Удивительно.

Анна представила, как в толпе туристов, преклоняющих колено перед плащаницей и шепчущих молитву на всех языках мира, находится Бенджамин. Как ему наступают на ногу туристы из Бразилии, как он стоит в очереди в кувуклию несколько часов, как его просят быстрее подниматься на Голгофу и не задерживаться. Голова предательски заныла.

– По местам молодости ходили?

Бенджамин рассмеялся:

– Я всегда знал, что у вас отличное чувство юмора! – продолжать он явно не собирался.

– Почему? Почему и зачем это нужно? Наказание такое за грехи человечества?

Бенджамин задумался:

– Никогда я ничем человечество не наказывал.

– Потоп?

– Ах, оставьте! Кто это выдумал? Зверство какое-то!

– Ангелы – выдумка, потоп – выдумка. Есть вообще правда где-нибудь?

– В людских историях? Да, есть. Чем ближе к Новому Завету, тем больше правды. Но она такая, эта правда, странная, что ли. Отличается от жизни.

– Апостолы?

– До или после смерти?

Голова пошла кругом, Анне пришлось присесть на край скамейки. Она обхватила голову руками и пыталась сдержать таким образом расползавшиеся мысли. Вдруг она поняла, что про апостолов ей было неинтересно.

– Мой дедушка.

– Да?

– Где он?

Пусть этот сумасшедший был редким психом, но только этот вопрос она бы хотела задать настоящему… Богу? Кому?

– М-м-м, сложно ответить. Я бы хотел, правда, но сложно. У вас его чувство юмора.

– Да, это правда.

– Ему проще, чем вам. Если это вас утешит.

– Проще? – Бенджамин утвердительно кивнул, рассказывать дальше он явно не собирался. – Я могу спросить?

– Попробуйте.

– В те последние его дни… Он помнит?

Дед ее тяжело болел, рак не оставил ему шансов. Последние дни были наполнены надеждой семьи и его бессознанием.

Бенджамин покачал головой:

– Нет-нет. Такое не запоминается. Это не важно.

– А что важно?

– Любовь, – он расплылся в улыбке.

– «Бог есть любовь».

– О, да вы читали! – Бенджамин всплеснул руками. – Какая ваша любимая история?

– Та, что происходит здесь. Та, что будет завтра.

Он понимающе покачал головой.

– Что мне делать?

– Вам?

– Да, мне, – Анна повернулась к нему с горящими словно в лихорадке глазами. – Я не знаю, как мне отстоять право на нашу жизнь. Смогу ли я? Как это сделать?

Бенджамин укоризненно поднял руку, останавливая ее:

– Гордыня. В смертные грехи включена, между прочим.

– Вы сказали, это люди написали и там много неправды.

Он рассмеялся:

– А вы мне нравитесь! Как ловко меня поймали, а? Да, не очень из меня проповедник, не находите?

– Не вызываете восторга.

– Вот и Ницше так говорил. Странный он человек, конечно, – Бенджамин поднялся и поклонился ей. – Всего доброго, Анна.

– Я еще вас увижу?

– «Ибо с тобою Господь, Бог твой, куда ни пойдешь».

– Вы этого не говорили.

Глубокий вздох:

– Владимир Ильич тоже так считал.