Четыре года в австро-венгерском Генштабе. Воспоминания полномочного представителя германского Верховного командования о боевых операциях и закулисных соглашениях. 1914—1918

Позже мне рассказали, что войсковой командный состав 20-го корпуса якобы умолял разрешить армейским частям продолжить наступление и одним рывком выйти к подножию гор еще до того, как противник успеет оправиться. Но командование корпуса этого не одобрило, поскольку полагало, что сначала следует подтянуть тяжелую артиллерию. Это и позволило итальянцам вновь закрепиться возле горы Монте-Приафора и помешать продолжению австрийского наступления. Другие же утверждали, что командование группировкой разместило резервные дивизии слишком далеко в глубине боевого порядка, и это не позволило им вовремя начать действовать. Однако на страницах данной книги мы не беремся проверять правильность того или иного утверждения.

В одном я уверен: для того чтобы остановить австрийское наступление из Южного Тироля, потребовалось не только вмешательство русских на востоке. Боевые действия там были «заморожены» еще раньше и могли быть продолжены только после привлечения новых крупных сил, но таковых в наличие не имелось. К тому же Центральным державам не следовало поддаваться соблазну и начинать наступление одновременно в двух местах. Ведь столь чудовищный грех перед святым духом войны мог привести к кризису, который в дальнейшем, возможно, и привел к поражению.

4 июня в Цешине фельдмаршал эрцгерцог Фридрих отпраздновал завершение своего шестидесятилетия. Накануне торжества члены эрцгерцогской семьи, личная свита маршала, высшее армейское руководство и военные миссии союзников собрались за эрцгерцогским праздничным столом. Офицеры Главного командования и гарнизона сосредоточились у беседок на городской площади для торжественного шествия. Когда мощные лучи прожекторов осветили узкую улицу Эрцгерцог-Карл-штрассе, мы вышли на крытый балкон замка. Залитый лунным светом вечер был поистине чудесен. Напоминавшие причудливые террасы крыши домов прекрасно смотрелись на фоне усыпанного звездами неба. А снизу в исполнении бравого эгерландского батальона до нас доносились трогательные мелодии «Марша Радецкого» и марша «Стража на Рейне».

Затем перед лицом образовавшейся толпы генерал-полковник барон фон Гетцендорф обратился к эрцгерцогу с короткой речью, на которую тот, растроганный почти до слез, ответил. В своем ответном слове этот храбрый пожилой солдат от всей души поблагодарил присутствовавших и заявил, что счастлив, что ему довелось дожить до столь знаменательного дня. Лично я всегда буду почитать его как справедливого и верного долгу настоящего немца, чьи заслуги перед общим делом не могут быть умалены неудачным исходом войны.

Когда на следующее утро после прошедшего торжества я вошел в нашу канцелярию, располагавшуюся в гимназии имени герцога Альбрехта, то майор Флек вручил мне телеграмму, которую я, несмотря на переполнявшее нас всех чувство уверенности в завтрашнем дне, прочел с содроганием в душе. В ней говорилось, что за сутки до этого наши радисты перехватили радиограмму Брусилова, в которой содержался приказ на возобновление наступления.

«Пришло время прогнать бесчестного врага, – значилось в ней. – Все армии нашего фронта переходят в наступление. Убежден, что наша несгибаемая армия одержит полную победу».

Ее она не одержала, хотя и была от нее довольно близка.

Кровопролитное сражение началось 4 июня на южном фланге на реке Стрыпа западнее Ровно. При этом, как стало достоверно известно, судьбы войны решались именно на востоке, хотя бои под Верденом и, главным образом, в Южном Тироле и начались на несколько недель раньше, чем предполагалось.

События развивались стремительно. На северном фланге позиции западнее Ровно были потеряны за несколько часов. За сообщением же об отражении русских атак почти сразу последовало известие о поражении. При этом наши резервы истощились на удивление быстро и неэффективно, а войска неуклонно откатывались на запад. Пал Луцк с его печально известным плацдармом, и вскоре русские оказались на западном берегу реки Стырь, имея перед собой лишь остатки наших разгромленных и близких к расформированию дивизий.

На южном фланге русские взломали нашу оборону на участке между реками Днестр и Прут. В результате одна часть наших войск отошла на запад, а другая – за Прут.

Только Южная армия продолжала удерживать позиции в середине фронта.

Уже 7 июня австро-венгерское Главное командование заявило, что одними только своими силами исправить сложившееся положение оно не в состоянии. «По опыту 5 и 6 июня, – говорилось в заявлении, – предполагать что-либо в отношении 4-й армии невозможно». Ее позиции западнее Луцка рухнули, и путь на Владимир-Волынский и Сокаль оказался открытым.

Однако русские с преследованием не торопились. То ли они не смогли оценить масштабы своего успеха, что вообще характерно для любого наступающего, то ли были озабочены своим северным флангом или не имели достаточных для этого сил – вопрос остается открытым. Как бы то ни было, противник упускал открывавшиеся перед ним возможности и метался между направлениями на Лемберг и Ковель, теряя драгоценное время.