Четырнадцать дней

Незнакомка производила странное впечатление даже по меркам Нью-Йорка. Судя по тому, как на нее уставились все остальные, никто понятия не имел, кто она такая. Я не заметила, чтобы она выходила из дверей на крышу, – должно быть, все это время пряталась в тени. И маску не носила.

Ее короткие зеленые волосы стояли торчком и были украшены фальшивыми черными бриллиантами. Обнаженные руки выглядели тонкими и длинными, с паучьими пальцами, а круглые сияющие глаза казались такими темными, словно от них остался один зрачок; бледная, почти зеленоватая кожа в тон бледно-зеленому платью-баллону из грубой ткани, похожей на вытертый мех, – незнакомка производила несколько пугающее, хотя по-своему прекрасное впечатление.

– Добрый вечер, – произнесла она звонким безжизненным голосом. – Я пришла поблагодарить вас за истории. Они меня многому научили! Я никогда не слышала про однорукого пианиста, месть, привидения или запах смерти.

Мы переглянулись. Она все это время провела среди нас? Всю неделю? Не может быть!

– Да, я живу здесь, но моя профессия – оставаться незамеченной, – сказала она, словно прочитав наши мысли.

Опустившись в одно из пустых кресел, она подтянула коленки к себе и внимательно посмотрела на нас круглыми черными глазами:

– От вас я услышала множество необычных историй, но, думаю, моя может оказаться самой странной.

Евровидение зачарованно уставился на нее.

– Вообще-то, мы собирались расходиться, но… – Он оглянулся на нас, словно спрашивая разрешения. – Конечно, мы с удовольствием вас выслушаем.

– Спасибо! – Она вздохнула почти неслышно и принялась рассказывать.

* * *

– Днем я работаю в компании по уничтожению клопов. Нам ведь всем следует заниматься тем, в чем мы хороши и что нам нравится. Так уж вышло, что у меня есть особая склонность к профессии дезинсектора. Я могу заметить и поймать противных незваных гостей с такой скоростью и точностью, что мои коллеги просто поражаются и говорят, что у меня, должно быть, глаза на затылке. Я им так и не сказала, но у меня и в самом деле в каком-то смысле есть глаза на затылке: по три с каждой стороны, а также два на лице, то есть всего восемь штук.

Не пугайтесь, я не инопланетянка. Сейчас вы все поймете.

Я работаю без пестицидов, что многие из моих клиентов, заботящиеся об экологии, считают преимуществом. В этом городе клопы могут быть той еще проблемой и клеймом позора. Мне говорили, они способны человеку всю жизнь испортить, и страдальцам некому довериться, кроме меня. Я счастлива помочь – как я им и говорю. Кроме того, я не прочь дополнить свою диету питательной закуской, когда появляется возможность.

Кроме официальной работы, я учусь в Нью-Йоркском университете – ну или училась до начала пандемии. К этому конкретному вирусу у меня естественный иммунитет, но большинство моих занятий отложили. Я увлекаюсь гуманитарными науками, поскольку мне интересно разобраться в том, что такое «человек», то есть в основном изучаю философию и мифологию.

На одной из лекций я услышала древнегреческий миф про девушку по имени Арахна, искусную ткачиху. Она разозлила какую-то богиню, и та превратила ее в паучиху. Предполагалось, что это ужасное наказание, но у меня оно вызвало только смех, ведь я и сама когда-то была пауком. Выбирая, кем быть, девушкой или пауком, кто не выберет паука? Точнее, паучиху. Мужчины всегда нападают на девушек, а у пауков все наоборот. Мы не едим всех самцов, это типичное преувеличение. Мы съедаем только самых маленьких и недостаточно проворных.

Намек на угрозу вынуждает парня осторожничать. В моем профиле в «Тиндере» есть именно это – намек на угрозу. Не поверите, сколько сообщений мне пишут!

Я понимаю, моя история звучит невероятно, и вы, должно быть, считаете меня сумасшедшей, но я сказала вам чистую правду. Я не знаю точно, как или почему я превратилась из паука в человека. Скорее всего, здесь замешан какой-то бог, как и в древнегреческом мифе: у богов свои причуды. Или, может быть, я результат некого генетического эксперимента, вышедшего из-под контроля. Была ли я человеком, которому добавили гены паука, или наоборот? Впрочем, мы не можем тратить слишком много времени, копаясь в собственном происхождении. Из курса философии я узнала, что люди способны переживать о множестве вещей, недоступных познанию, – например, о смысле жизни. Лично для меня смыслом жизни является откладывание яиц, но я могу быть весьма старомодна.

Вернемся к моей истории. Однажды я уже не бегала по листве дерева, а сидела в поезде, направлявшемся из Кембриджа в штате Массачусетс в город Нью-Йорк. К счастью, меня снабдили нижним бельем, чемоданом для него и кредитной картой: боги могут быть чудаками, однако про мелочи не забывают.