Чья земля, того и вера (СИ)

     У стены, шагах в семи от «ПАЗика», освещенный фонарями подошедших сталкеров, лицом вниз лежал человек.  На его спине, распластав жертву по мокрому бетонному полу, стояла собака. Если бы на Димку в темном, промозглом, заброшенном здании прыгнуло такое чудовище (чего уж там стесняться – первое впечатление от Маргоши было очень сильным), уж он наверняка блажил бы, как иерихонская труба. Но одетая в солдатское хэбэ фигура, придавленная огромными собачьими лапами, не издавала ни звука. В тишине слышался только шорох и похрустывание мелкого мусора. Человек совершал руками и ногами какие-то странные движения, будто стараясь выплыть из-под придавившего его груза, не умея плавать. Конечности вяло шевелились, подергивались, скребли по бетонному полу, отбрасывая в неверном свете фонарей причудливые тени. Казалось, даже если Марго отпустит его, человек еще долго не вспомнит, как принять вертикальное положение. В паре шагов от этой живописной группы валялся «калаш».

     Наждак, подойдя поближе, поднял с пола автомат и поставил его на предохранитель. Увидев это, Марго спрыгнула со спины своей жертвы. Странный солдатик, почувствовав свободу, завозился активнее. Уперся в пол руками, с трудом согнул ноги, встал на четвереньки. Что делать дальше, он как будто забыл. Не издавая ни звука, он стоял на карачках перед группой вооруженных людей, освещенный светом нескольких фонарей и, ничего не замечая вокруг, покачивался из стороны в сторону.

    Наждак, в сердцах сплюнув и пробормотав что-то вроде «А, т-т-твою мать!», закинул свой дробовик вместе с трофейным «Калашом» за плечо. Взяв человека подмышки, Коля поднял его, пытаясь поставить на ноги. Вздернутый в воздух солдатик пару секунд повисел в сидячем положении, потом медленным, угловатым движением выпрямил ноги и наконец-то встал, покачиваясь. Наждак как-то слишком торопливо убрал руки и отошел на несколько шагов.

     - Это же Бек! – обрадовано воскликнул Димка, разглядев в полумраке знакомое лицо.

«Ну, наконец-то! – думал он – Наконец-то все разъяснится. Рядовой Улугбек Ермухаметов – отличный парень, свой в доску. Сейчас он улыбнется, сверкнув белыми зубами на смуглом лице, и расскажет, что за чертовщина произошла с ними там, на посту…»

     Ох, как безумно, как исступленно Унтер желал, чтобы сию же секунду все разъяснилось. Тогда бы весь этот кошмар, наконец-то, закончился. Он схватил бы в охапку Клавку с Толиком, и вот на этом самом ПАЗике они, все вместе, уехали бы из этого богом проклятого места. Абсолютно, ни при каких обстоятельствах не совместимого ни с ним, Димкой, ни с Беком, и ни с кем бы то ни было из людей.

 - Бек, ах ты засранец, куда же это вы все…- Димка кинулся к Беку.

- Унтер, стой! – крикнули сзади.

     Наждак, выйдя наперерез, протянул руку, пытаясь его остановить.

- Стой, салага, подожди…- непривычно мягко начал он.

- Да пошел ты! – Внезапно озверев, Унтер красивым, хорошо отработанным движением врезал Коле правый в челюсть. Никак не ожидавший такой борзости от новобранца, Наждак нелепо взмахнул руками и с размаху приземлился на многострадальную пятую точку, громыхая навешанными на него килограммами металла. Димка рванулся дальше.

     Но тут перед ним выросла Марго. Она молча глядела исподлобья, слегка приподняв верхнюю губу. Тени от неровного света фонарей превратили ее черные глаза в бездонные провалы, на огромных влажных клыках играли блики. Она наконец-то выглядела тем, кем была – жутким, смертельно опасным чернобыльским монстром. В мозгу у Димки будто что-то взорвалось, все поплыло перед глазами. Он оторопело остановился, мотая гудящей головой. С одной стороны от Марго появилась проводница, с другой – капитан.

- Еще одна истерика, мальчик, – очень тихо сказала Рита – и дальше мы пойдем без тебя.

- Командир! Ну, скажи хоть ты им! Это же наш Бек! Из второго отделения!

- Нет. – Литерный крепко взял Унтера за предплечье, развернулся и направил фонарь прямо в лицо стоящему у стены солдату. – Смотри внимательно, сержант. Это - уже не ваш Бек.

                                                                2

     От шума и суеты рядовой второго отделения Улугбек Ермухаметов забеспокоился. Угрожающе кренясь, неловко переступая негнущимися ногами, он сделал несколько шагов вперед и остановился на расстоянии вытянутой руки от Димки. Его глаза, неподвижные, глубоко провалившиеся в глазницы, не мигая, смотрели прямо на свет. Руки со скрюченными пальцами безжизненно висели вдоль туловища. Нижняя челюсть безвольно отпала. Землисто-серая кожа, потерявшая эластичность, казалось, присохла к костям, обозначив каждую выпуклость и впадину на черепе. Через когда-то круглые, румяные, смуглые щеки сейчас можно было пересчитать все зубы. Из-под правого глаза, охватывая скулу, спускаясь по шее и скрываясь под воротом, разлилось зеленоватое пятно, уже отдающее в черноту. Димку окатило волной липкого, сладковатого, жирного трупного запаха.