ЧЯП

– Жетоны гораздо интереснее монет, – Грошев налил кофе. – Монета безлика и безъязыка. Она может побывать в руках у тысяч человек и ничего не рассказать о них. Жетон – другое дело. Жетон – это история. Вон там на третьем листе жетон «5 ведер горячей воды ВГУ», видишь?

Синцов открыл третий лист. Сверху желтел латунью кругляк, «5 ведеръ горячей воды ВГУ», да уж. Судя по яти, еще дореволюционный, где-то горячую воду продавали ведрами, отличный, наверное, бизнес.

– Город Вольск, Саратовская губерния, жетон Городской Управы, – сказал Грошев. – Богатый, кстати, городок на берегу Хопра. Возле бань стояли специальные водоразборные будки, где жители города могли получить горячую воду. Жетоны выдавали людям на цементных заводах, потому что они не могли нагреть эту воду в своих общежитиях, а мыться хоть иногда требовалось. Жетон можно было продать, обменять, человек мог скопить несколько жетонов и обменять их на двадцативедерный жетон. Если учесть, что население города было невелико, то тираж этих жетонов весьма и весьма ограничен.

– Интересно… – искренне произнес Синцов. – Слушай, я не знал совсем, что так все…

Он вдруг представил этот самый Вольск. Хопер, цементные заводы, люди, которые выходят из ворот этих заводов в цементной пыли и похожие на серых пепельных зомби с растертыми глазами, вот они идут по улицам, зажимая в кулаках жетоны на горячую воду…

Спать охота.

– Седьмой лист, второй сверху, третий слева, – порекомендовал Грошев. – Тоже весьма примечательная вещица, в чем-то раритет, посмотри.

Синцов открыл лист семь.

Круглый, черное железо, чуть ржавый. Буквы, как водится, полустерты и скучны, Синцов сощурился и прочитал «Домоуправление ЦИАМ НКАП 1 литр кипяток».

– Литр кипятка? Уже литр?

– Это жетон из шарашки, – негромко сказал Грошев. – Во всяком случае, я так предполагаю. Что такое шарашка, знаешь?

– Примерно…

– В шарашках никакого денежного оборота не допускалось, сам понимаешь, номерные предприятия. Но за хорошую работу полагалось поощрение – кипяток, портянки, селедка. НКАП – это Наркомат авиационной промышленности. По этому жетону вполне мог получать кипяток сам Королев. Это не просто железка, это артефакт эпохи. Это время, это кровь. Дорога в космос.

Грошев поднял кружку с кофе к потолку.

Синцов не думал, что проблема кипятка и горячей воды стояла в стране настолько остро, почему-то Королев, идущий по лестнице за кипятком с чайником, ему не представился. Но он вполне допускал, что такое могло случаться.

– Почти за каждым жетоном есть такая история. Это как приложение к вещи, бэкграунд, бонус. Ну, за телефонными или за жетонами метро, конечно, нет, а вот за такими есть. Жетонисты как раз такие истории ценят, собирают их, записывают. Я тоже собираю, целый блокнотик собрал. Может, издать?

– Истории, конечно, удивительные…

– Да, мир удивителен, – буднично перебил Грошев. – У меня тут несколько неплохих жетонных лотов, я над этим давно работал, неплохое вложение получилось. Годиков через пять сброшу, пожалуй.

– И сколько такой стоит? – Синцов постучал по альбому.

Грошев не ответил.

Синцов закрыл альбом, убрал его обратно в ящик. Он чувствовал себя нехорошо. Пусто как-то. Слишком много вокруг… Он не мог понять чего. Денег? Надежд на деньги? Или просто надежд. Информации.

– День прошел – и вот итог, – голос у Грошева сделался официальным, он достал из кармана пятисотрублевую купюру, протянул Синцову. – Как договаривались, гонорар.

Синцов взял деньги.

– Ничего же не нашли… – напомнил он осторожно.

Ему не хотелось возвращать деньги, но все равно, как-то… Слишком много и слишком на пустом месте.

Грошев зевнул, подул на кофе.

– Бывает, – ответил он. – Сегодня не нашли, завтра найдем. Три мешка перебрали, уже хорошо. Все идет по плану. Не дергайся, Кость, одна хорошая находка все окупит.

– Ну все равно… – Синцов с сомнением глядел на деньги. – Пусть хоть за два дня.

– За два так за два, – не стал спорить Грошев. – Как хочешь. Кстати, после перебора всегда спать хочется.

Синцов зевнул.

– Это как считать овец. Даже лучше.

– Считать овец…

– Ага. Поэтому кофе.

Синцов зевнул еще сильнее. Ему тоже захотелось кофе, но он вдруг подумал, что если он согласится на кофе, то не уснет до завтрашнего утра.

– Я пойду, – сказал он. – У меня что-то на самом деле… Голова кружится.

– Давай. До завтра. После обеда заглядывай, ладно?

Ага.

До дома Синцов добрался быстро. Боялся уснуть по пути.

Глава 5. Чугунный Дон Кихот

С утра бабушка напекла блинов, и Синцов ими сильно объелся. Блины были совсем не такими, как их пекла мама, вкуснее и легче, так что, съев один, сразу же хотелось съесть другой, отчего остановиться не получилось. К блинам бабушка выдала банку сгущенки, Синцов еще с начальной школы помнил, что сгущенка – коварный продукт, если ею увлечься, то можно быстро слопать полбанки, а после такого количества обязательно захочется спать, как от счета овец. Но противостоять блинам и сгущенке Синцов не смог и съел много, так что после завтрака с трудом вылез из-за стола.