ЧЯП

А вдруг Грошев вовсе не Грошев? Синцов вскарабкался по лестнице, втянул электрический воздух, оставшийся после поезда, дурацкие идеи посетили вдруг его на высоте. Да, такое вообразимо: Грошев – не Грошев, ученик старшего звена Гривской школы, не жетонист, не нумизмат, не собиратель коровьих колокольчиков и копоушек, а пришелец. Гроул XZ. Обычный такой пришелец, потерпевший катастрофу на Земле, но не пожелавший сдаваться официальным властям, вступать в сговор со своей инопланетной совестью. Он подобрал себе тело человека, лежавшего в больнице, и вселился в него. И придумал способ жить, не привлекая особого внимания, потихоньку собирая средства на покупку палладия для починки укрытого в болоте звездолета. А по вечерам, поднимаясь на чердак к космическому передатчику и самодельному телескопу, грустил об отчем доме. А Гагарин…

Гагарин вполне себе может быть герой и там, меж звезд, он – первопроходец пространства и в случае чего заступится за своего брата-космонавта, поэтому и Гагарин…

Синцова задели скутером. Могучий мужик зачем-то катил через мост скутер и зацепил Синцова зеркалом, и попал в место, уже ушибленное старушкиным чемоданом, довольно больно.

Грошев стоял напротив вокзала и зачем-то снимал на телефон вокзальные часы. Синцов хотел с ним серьезно поговорить, но опять не получилось, Грошев сделал несколько снимков и скрылся за вокзалом. Тут уж Синцов не выдержал и тоже побежал. Грошев не остановился возле Бореньки, а направился почему-то к кафе «В добрый путь». Поесть ему захотелось!

Из кафе точно не убежит, подумал Синцов. Не убежит, расскажет, что тут, в конце концов, происходит!

В кафе пахло жареным луком, Грошев сидел за столом, перед ним лежал тот самый конверт. Синцов бухнулся на место рядом.

– Может, все-таки объяснишь? – спросил он неприветливо. – Я ни черта не понимаю. Тебе что, реально наплевать?

Грошев молча достал из конверта открытку и принялся ее изучать через лупу.

– Ну, я тогда не знаю, – сказал Синцов и тут же почувствовал, насколько глупо то, что он сказал.

И вообще не говорить надо, а уже действовать.

Грошев между тем выложил на стол планшет и теперь сличал открытку с чем-то в планшете, видимо, с подтвержденными автографами Гагарина. Судя по лицу, ему нравилось то, что он видел.

Подошла официантка, Грошев заказал чай, пирожки и Вай-Фай. Пирожки принесли сразу, листочек с кодом беспроводного доступа позже.

Синцов продолжал не понимать, дурацкий день продолжался, Синцов запнулся за ступеньку, был переехан чемоданом и потерялся, день все не кончается, точно в него сложился весь год, ухнул, как в черную дыру.

Под потолком работал кондиционер, в кафе было прохладно и от этого чуть сыровато, Грошев наливал из чайника в прозрачный стакан и пил, не выпуская свою добычу и продолжая ее изучать.

– Царяпкина в больнице, – сказал Синцов. – Ты понимаешь?

– Да, конечно, понимаю… – кивнул Грошев. Он поежился и застегнул верхнюю пуговицу на рубашке и подышал в кулаки.

– Может, все-таки съездим? – предложил Синцов. – Все-таки… Посмотрим, как она?

– Зачем?

– Как зачем? Мы с ней вроде как знакомы…

– Да… – согласился Грошев. – Она сама виновата, ее предупреждали. Дура, я же говорил…

Грошев поморщился. Ему было неприятно, словно он неосторожно вляпался в плевок, вытерся и вымылся с содой, но ощущение осталось, и теперь с этим плевком приходится жить.

– Я Царяпкиной говорил, чтобы завязывала со своими наклейками, тоже мне гражданская активистка… Теперь пусть сама расхлебывает.

Синцов смотрел на Грошева и все ждал, что сейчас он скажет, что пошутил. Что да, надо ехать в больницу и помогать Царяпкиной или хотя бы узнать, как там у нее, просто он проверял Синцова…

Но кажется, он не проверял, кажется, он это всерьез.

Синцов ничего не понимал.

– Послушай, Петь, но это как-то неправильно… – начал Синцов. – Я, конечно, Царяпкину не очень хорошо понимаю, но все равно… Может, стоит нам пойти, а? Хотя бы узнаем, что там?

– Валяй, – равнодушно сказал Грошев. – Сходи, посмотри, потом расскажешь. А мне надо кое-что посмотреть еще, мне кажется…

Грошев потер висок и приблизил лупу почти к носу.

– Нет, все в порядке, – сказал он сам себе. – Понимаешь, Костян, у меня там дома монеты… Над патиной надо еще поработать…

– Ты серьезно? – спросил Синцов.

Грошев продолжал листать страницы в планшете.

– Да, конечно. Я тут партию монетосов хорошую готовлю, надо наложить патину серной мазью. Один чел из Красноярска берет, я с ним уже работал, покупатель с репой, нельзя подводить, сам понимаешь…

– В каком смысле подводить? – Синцов все-таки не понимал. – При чем здесь покупатель, там же Царяпкина…

– Ты, Костян, сам лучше сходи, – сказал Грошев. – А я потом, может, подъеду.

– Как?

– Костян, съезди к ней сам, – Грошев оторвался от планшета и поглядел на Синцова. – Я сейчас реально не могу, пойми. На, сгоняй, а я, может, попозже.

Грошев достал из кармана ключи от мотоцикла, протянул Синцову.

– А я тебе червонец пока золотой приготовлю. Классный червонец, кстати.

– Я лучше пешком… Я только не знаю, где…