Чингисхан. Человек, завоевавший мир

Чтобы понять почти непреодолимые трудности, ожидавшие Чингисхана, надо попытаться представить себе ситуацию, в которой он тогда оказался. Монголы как единый народ были разделены на кланы, но и сами кланы были раздроблены. В начале XII века существовали ханский клан, «внутренние кланы», ассоциированные с кланом хана бракосочетаниями или принудительными пактами верности, и «внешние кланы», враждебные хану или временно выказывающие ему верность вследствие военного поражения или экономической маргинализации[473]. Кланы тоже разделялись на группы в зависимости от характера обока или урука. Обоком считалось происхождение от далекого мифического предка, а уруком — от предка недавнего и хорошо известного, например, от Хайду или Есугея. Эти этнонимы могли еще называться «черной костью» и «белой костью». Браки заключались между представителями «черной» и «белой» кости, но не в рамках одной из них[474]

.

Клан борджигинов, обок, вел свое происхождение от мифического Бодончара, монгольского Ромула, рожденного после смерти отца от луча божественного света. Однако у этой истории есть и не менее былинное дополнение о происхождении Бодончара от серо-голубого волка и рыжей лани, прародителей всех монголов[475]. Мало того, обок разветвлялся и дробился на новые кланы, которые, в свою очередь, тоже разветвлялись и дробились, образуя побочные генеалогии. Поскольку весь процесс отличался текучестью и произвольностью, очень трудно составить ясное представление о структуре степных сообществ и отношениях между родами и кланами[476]

. Парадоксально, но «подобающими», более жизненными, оказывались мифологические, а не действительные генеалогии, так как придворные и слуги, неродственные вождю, признавались членами того же самого обока.

Но это еще не все. Некоторые особенно независимые вожди отделялись и создавали свои кланы с собственными придворными; известны флибустьеры, первоначально ассоциированные с Тэмуджином. Кланы разъединялись на подгруппы и вновь срастались в образования, являвшиеся по сути новыми кланами[477]. В результате порождалось хаотичное нагромождение кланов, семейств и отдельных альянсов, борющихся за свое место под солнцем. Любой аристократ мог заявить о праве на то, чтобы стать вождем клана, и видел в соседе прежде всего потенциального врага. Если в племени даже и создавалась на какое-то время атмосфера политической слаженности, то в нем все равно отсутствовала сколько-нибудь различимая особая культура[478]

. Неслучайно Монголию XII века иногда сравнивают со страной чудес, в которую попадает Алиса, царством абсурда и путаницы. Любое политическое образование, основанное на племенных, клановых и родословных связях, нестабильно от природы: в нем нет социальной сплачивающей среды. Оттого все кочевые империи до Чингисхана появлялись и исчезали как миражи[479].

Только гений Чингисхана мог уловить необходимость не только слома старой системы, но и сохранения одного из ее важнейших инструментов — нукеров, верных напарников военачальника. Крайне сложно описать функциональную роль нукера. В какой-то мере она сопоставима с ролью комита римского императора, но, пожалуй, у нукеров больше сходства с хускарлами, гвардейцами англосаксонских правителей[480]

. Если могущественный вождь племени способен обеспечить достойную поживу и защиту от внешних угроз, то простой монгол не будет разбираться в нюансах мифических и реальных генеалогий.

Чингисхан превосходно знал слабости человеческой натуры и понимал, что в глубине души каждый монгол хотел бы стать ханом или по крайней мере сохранять свою свободу и независимость. Рядом с традиционным почтительным отношением к хану и всаднику в душе монгола всегда соседствовали индивидуалистические и даже анархические устремления. Удовлетворить такой менталитет, обиженный тем, что никогда не станет ханом, можно было лишь большими количествами награбленного добра[481]. Надо было внушать верность хану, а не племени или клану, и такую верность можно было поддерживать только достаточно весомыми наградами и дарами. Чингисхан понимал бесперспективность политической базы, построенной лишь с опорой на аристократию: интересы своего племени она всегда поставит выше интересов верховной власти или державы (отсюда поощрительные действия на принципах меритократии — награждение конюхов и табунщиков на курултае 1206 года). Тогда еще разрыв в благосостоянии между олигархами и простолюдинами, владевшими большими стадами скота, не был столь разителен, как в более поздние времена. Чингисхан назначил нукерами менее высокородных аристократов, простолюдинов и даже возвышал бывших крепостных; кичливую знать он ублажал иными средствами[482].