Чингиз Айтматов

Все эти факты и тенденции, развивал свою мысль Айтматов, говорят о том, что перед тюркским миром стоит очень много проблем, которые нуждаются в решении и дипломатических усилиях, иначе неизбежно дальнейшее взаимоотчуждение. И он приводил в пример Европу, где сотрудничество и тесная интеграция буквально спасают Старый свет от новых войн и конфликтов.

Ещё один очень важный вопрос: как относился Чингиз Айтматов к исламу? Вообще-то, при всём своём интересе к религии (вспомнить хоть интеллектуальный поединок Иисуса и Понтия Пилата в «Плахе»), он особо на эту тему не распространялся. Куда больше его волновало явление международного терроризма, замешенного на религиозном радикализме. Вот его он открыто осуждал, призывая «действовать шире, смотреть в корень вещей — как ликвидировать базу терроризма, эту пагубу средневекового религиозного экстремизма. И долг добрососедства обяжет нас, — говорил он, — если понадобится, противостоять этой и любой другой опасности плечом к плечу с узбеками, таджиками, казахами, туркменами, ибо мир у них — это мир и в общем Туркестанском Доме, ибо терроризм даже в его локальном проявлении есть враг всеобщий для всех, везде и всюду. Терроризм — это та эпидемия, возникновение которой требует немедленного, коллективного, радикального противодействия, т. е. борьбы на полное избавление от неё».

Будучи сторонником совершенно светских взглядов, хотя и не атеистом, Чингиз Торекулович не скрывал своего глубоко уважительного отношения к христианской культуре, в целом к европейской цивилизации, читал и перечитывал Библию, христианские апокрифы. Мне кажется, он был рождён европейцем, человеком свободным от любых догм, предрассудков.

Вообще, Чингиз Торекулович очень опасался конфликтов между странами Центральной Азии. Эти опасения у него особенно обострились после кровопролитных Ошских (Узгенских) событий 1990 года, когда он лично, по поручению Президента СССР Горбачёва прилетел в Андижан, потом в Ош, занимаясь умиротворением конфликтующих сторон. Его сильно встревожила серия взрывов в Ташкенте весной 1998 года, захват заложников и вооружённый конфликт в Баткенском и Чон-Алайском районах юга Киргизстана, таджикская война, унёсшая десятки тысяч жизней. Ташкентские взрывы и по замыслу, и по масштабу были крайне дерзкими. Получив жёсткий отпор от властей Узбекистана, террористы проникли в Киргизстан, нарушив наши южные границы, взяв в заложники местных жителей, а также японских геологов, и выдвинув два требования: деньги и свободный проход в Узбекистан для вооружённой борьбы против законных властей соседней страны. Речь шла о якобы священной войне, о так называемом джихаде против правительства Узбекистана. Разумеется, такой преступный ультиматум киргизское правительство никак не могло принять. Пришлось грудью защищать границы, закрывать все возможные лазейки, чтобы бандиты не прорвались к соседям. Погибли люди.

Видя будущее Киргизстана в тесном сотрудничестве с Россией, неустанно это повторяя, Айтматов в то же время испытывал нарастающую тревогу, связанную с возрождающимся национализмом, региональным соперничеством, и как следствие, экономическим эгоизмом. «Пора чётко и недвусмысленно заявить, — предупреждал писатель, размышляя о растущем отчуждении тюркских народов, — что это очень контрпродуктивная, даже опасная тенденция. Рано или поздно эти усилия закрыться глухой стеной от соседей в буквальном и переносном смысле слова будут осмеяны и оставлены на пепелище истории, но от этого нынешним поколениям никак не легче. Нельзя заставлять отчуждаться братьев, это безнравственно. Нельзя заставлять их общаться друг с другом, обходя кордоны, блокпосты и прочие свидетельства нашей политической близорукости. Нужно исходить из того понимания вещей, что в безопасности мы будем только вместе в нашем регионе и альтернативы этому просто не существует».