Чёрный Корпус. Отряд "Зеро" (СИ)

Киваю. Я-невидимый осторожно иду по ребру плоскости, и она надежна у меня под ногами, насколько это вообще возможно. Через судью - так через судью. На месте Гомзякова я бы тоже рисковать не стал. Есть у него дело готовое, красивое, все доказательства вины - один к одному, а тут это сканирование. Не выгодно оно ему. Тоже планы от руководства спущены: сколько и по каким статьям дел в суд отправить. Потому и одиночка, потому и курить - всё для тебя, капитан, только дай дело до суда довести и перед начальством отчитаться.

А там пусть у судьи голова болит.

- Алексей Витальевич, вы будете давать показания?

- Да.

Отказ ни на что не влияет, но на суде будет не в мою пользу.

Допрос затянулся надолго. Гомзяков дотошно выспрашивал все мелочи и по Климу, и по Шлемову. Но если по Климу я все помнил хорошо и чётко, то как и куда я бил Шлемова и Маринку - не помнил вообще.

А бил я их, оказывается, хладнокровно и жестоко. По крайней мере, Шлемова. Маринкины побои заключались в том, что я сначала ударил её по щеке, когда она попыталась мне помешать, а затем схватил за волосы и швырнул в сторону, обругав при этом нецензурными словами. Что она при этом ударилась головой о стену и лишилась части своей шевелюры - я побоями не считал, о чём заявил Гомзякову.

- И почему же? - следак смотрел спокойно и устало. Здесь у него в деле всё чисто. Заявление потерпевшей, моё беспамятство и аффект, медзаключение о телесных повреждениях - красота. И спрашивал он только для проформы.

- Нечего было под руку лезть, - я хмуро посмотрел на Гомзякова. Шармат молчал, только улыбку рукой прикрыл. Любопытно, как он уговорит эту парочку забрать заявления. Хотя - не моя забота. Главное - не за мой счёт.

- Но драку со Шлемовым вы не отрицаете?

- Не отрицаю.

Досталось этому поганцу крепко. Жаль - мало. Двойной перелом челюсти, выбитые зубы, открытые переломы правой руки в трёх местах, включая локоть, закрытые переломы ключицы и бедра, пробитый череп (это я его о кровать приложил), сотрясение головного мозга, сломанные рёбра, порванное лёгкое, разрыв селезёнки и перелом шейных позвонков. Из протокола допроса Маринки следовало, что бил я защищающегося Шлемова не только и не столько руками, как ногами. Учитывая, что из обуви я предпочитал военные ботинки, по Шлемову я прошёлся, как танк. Невзирая, что он выше и тяжелее.

Меня удивило только одно: почему я сразу его не убил. Он всегда мне проигрывал в спаррингах.

Душу я на нём отводил, что ли?

Подкрепление подоспело быстро. Два отряда. Шестеро бойцов. Об их броню я содрал кулаки, сломав двоим руки, а ещё одному выбив колено. Остановили меня экстренными мерами: временным парализатором.

Но и мне от них досталось. Заодно - всю спальню разнесли. Доломали то, что уцелело после драки со Шлемовым. Вот ещё дума: опечатанная квартира в таком виде стоять будет, пока меня не выпустят.

- Вы раскаиваетесь в содеянном? - вопрос уже не для проформы, для протокола.

Шармат едва заметно кивает головой: раскаивайся. Утопить в пепельнице последний бычок. Индикатор измельчителя мигает красным - переполнен.

Нет, не раскаиваюсь. Даже перед парнями. Это их работа. Знали, на что шли. Клим со Шлемовым тоже не раскаиваются. Пусть это мне на суде в минус будет, но врать не хочу.

Невидимая Грань под ногами вполне надёжна. Да и я почти смирился с этим странным и полезным глюком.

- Нет.

Ловлю на себе два взгляда - "ну и дурак" Шармата и удивленный Гомзякова. И повторяю:

- Не раскаиваюсь. Я не считаю себя виновным.

Гомзяков останавливает запись, протягивает мне распечатку и ручку. Быстро пробегаю глазами текст - двадцать листов вопросов и ответов. Всё верно. На каждом листе пишу "ознакомлен", дату и роспись. Отдаю следаку.

- Я считаю ваше дело закрытым, - тот вкладывает протокол в папку. - И завтра передам дело судье. С вашим ходатайством можете обратиться к нему.

- Обратимся, - Шармат встаёт, собирает свои вещи. - Обязательно.

- Удачи, - Гомзяков изображает вежливую улыбку. - Охрана. Уведите обвиняемого.

- До свидания, Алексей Витальевич, - Шармат наблюдает, как меня заковывают обратно в наручники. - До скорой встречи.

- До свидания, - я прощальным взглядом смотрю на пустую пачку "Звезды", а затем на адвоката. - До суда.

Глава 5. ИИНВС

На суд меня повели через день.

Конвоем до бронированного автозака, внутри в отдельную клетку, в общей - двое. Косятся в мою сторону, но один из конвоя прикрикнул - отвернулись. Мне нет до них дела. Судя по скорости и плавности хода - мы на третьем уровне, спецполоса. По соседней, свободной скоростной, я несколько дней назад гонял на гравицикле. Смотрю на руки: мелко вздрагивают. Вторые сутки без курева.

Но ломка лучше, чем отупление от блокиратора.

За эти же сутки я привык к тому, что часть сознания упорно отказывалась расставаться с неожиданным глюком. Впрочем, невидимое путешествие по золотистой грани не только не мешало, но и служило своеобразным зеркалом ситуации. Потому я успокоился и позволил этому выверту психики существовать в сознании.