Чёртов мажор

 — Тш, тш… — прошептал ты и обнял меня обеими руками, крепко прижимая к себе. — Эй, эй…

 — Блин, — повторила я.

 — Ну что ты?

 — Папа… Папа… Ссора… — давилась словами, будто не могла их пережевать.

 — Ты можешь ничего не объяснять, — вдруг очень серьёзно произнёс ты, вздёрнул бровь и покачал головой. — Это вовсе не обязательно. Давай, ты просто выпьешь кофе и помолчишь, это тоже терапия. Ладно? А ещё можешь принять душ или полежать в ванной — это помогает.

 — А ты почему помогаешь? — я успокоилась ровно настолько, чтобы задавать вопросы и оставаться при этом в сознании.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

 — Потому что я мастер ссор с родителями. Потому что я участник этой заварушки, и мы в ней оба виноваты. Потому что ты очень сексуальная, хоть и совершенно отбитая. Ну и ты как бы будущая мать моих детей. — Ты поиграл бровями, будто говорил что-то очень понятное и нам двоим известное, а я понимала, что ты полный придурок, но я до жути хочу, чтобы это всё не было игрой.

 — Даже жаль, что утром перемирие закончится… — вздохнула я, глядя, как ты отпускаешь меня, поправляешь лямки моего топа, очень внимательно следя за собственными движениями…

 Ты пошёл готовить мне кофе, а я, как зачарованная, наблюдала. Внутри меня пел Энрике Иглесиас песню «Hero», и это было столь же сладко, сколь был сладок его голос.

 — Почему оно должно закончиться?

 — Потому что утром ты вспомнишь, что я проколола тебе ногу.

 — А я влюбил тебя в себя и заставил познакомиться со своими родными шутки ради.

 — Я не влюбилась в тебя, — спокойно, как малышу, ответила я. — И я сказала им, что беременна, а они всего тебя лишили.

 — Ты влюбилась, — с тем же терпением ответил ты. — И я подтвердил эту сплетню твоему отцу.

 — Я не влюбилась, — покачала головой я. — И я… заставила тебя…

 — Ну-ка, ну-ка, — ты заинтересованно обернулся, сняв турку с огня. — Что там?

 — Ну это…

 — Что?

 — У кресла…

 — Что у кресла.

 — Это я сделала. Я победительница.

 — М-м, понятно, победительница, — усмехнулся ты, отворачиваясь к плите. — Ты просто влюбилась и делала, что подсказывало тебе сердце.

 — Ох… у нас перемирие, не беси меня. Завтра я устрою тебе встряску, а сегодня давай будем друзьями.

 — Ну, давай, как скажешь, — ты протянул мне чашку кофе, а потом наклонился через стол, за который я успела сесть, и поцеловал. — Дружеский поцелуй.

И от этого “дружеского поцелуя” осталось десертное послевкусие. Лёгкое, сладкое и жгучее. В моей груди что-то разгоралось и пекло почти до боли и искр из глаз.

 — Спасибо, — улыбнулась через силу, — за кофе и дружеский поцелуй. Это очень мило. Так что, какой твой следующий шаг? Свадьба по приколу?

 — Я думал об этом… — ты совершенно серьёзно кивнул. — Но ты слишком сумасшедшая. Я как-то тебя побаиваюсь пока.

 — Придурок. Я нормальная!

 — Ага, надеюсь, это гормоны, и через девять месяцев пройдёт… — Твоя усмешка меня убивала, и я уже жалела, что согласилась поехать сюда.

 — Ну да, потому что за столько дней я тебя просто прикончу… там уж всё пройдёт.

 — Эх, женщины! Одни обещания!

 — Эх, мужчины, одни проблемы от вас. Спасибо за крышу над головой. Завтра я решу куда идти. Посплю на диване.

 — Как хочешь, — ты пожал плечами и заулыбался — наверное, моё лицо было слишком потерянным в тот момент.

 Чёртовы твои уловки.

 — Я серьёзно.

 — Да-да, — ты улыбался, не переставая. — Конечно. Я дам плед, подушку можешь взять диванную, она мягкая.

 — Ок, спасибо, — с нажимом ответила я.

 — Не за что. Полотенце оставлю в ванной, поди, разберёшься.

 — Разберусь.

 — Ладно, тогда спокойной!

 И ты ушёл в некое подобие спальни, на самом деле просто условно огороженного книжной полкой закутка с кроватью, а я осталась со своей чашкой кофе и жутким неудовлетворением от твоего поступка. Но тогда я была куда глупее, чем сейчас, и слишком жаждала внимания. Зато гордость, к счастью, была на уровне. Я за тобой не сунулась. Приняла душ, легла на диван и укрылась пледом, который ты оставил, видимо, в надежде, что я припрусь, испугавшись такого “неудобства”.

Звонок мамы разбудил от тревожного ватного сна, стоило только уснуть. Я не сразу поняла, что происходит и где я, осмотрелась в тщетной попытке найти знакомые ориентиры. Было тошно и душно, в квартире пахло новой мебелью, стерильностью только что построенного дома и летним городским воздухом, прожжённым выхлопными газами.

 Телефон нашла под подушкой, мельком глянула на время: два часа ночи.

 — Ты ушла из дома? — верещала мать.