Читаем Чиста Английское убийство полностью

Еще раз Марло засветился (точнее, был засвечен) уже на Континенте, во Флиссингене -- на одной из военных баз британского экспедиционного корпуса, воевавшего с испанцами в Нидерландах на стороне тамошнего протестантского правительства. Юрисдикция на тех базах ("cautionary towns") была английская, и в январе 1592 года военный губернатор Флиссингена сэр Роберт Сидни препроводил в Англию, в распоряжение Бёрли (как лорда-казначея), компанию арестованных фальшивомонетчиков -- и в их числе Марло; экстрадиция та, разумеется, сопровождалась межведомственной бюрократической перепиской, которую и раскопали в архивах*. В Англии фальшивомонетчик Марло, как вы уже догадались, ни на виселицу, ни в тюрьму не попал (напротив того -- через пару месяцев с большим успехом представил публике пьесу "Мальтийский еврей"), и даже никаких слухов о его странных похождениях в "публичное пространство" не просочилось.

--------------------------------------

* THE FLUSHING LETTER

(PRO SP 84 / 44 / 60 - Discovered and transcribed by R. B. Wernham, and first published in English Historical Review (1976) Vol.91 pp.344-5)

http://www.rey.myzen.co.uk/flushing.htm

---------------------------------------

На первый взгляд -- картина ясна. Испания как раз в это время пыталась подорвать английскую денежную систему массированным фальшивомонетничеством (как позже Наполеон, а потом Гитлер). Технически ту "грязную работу" выполняли в основном католические эмигранты, как раз в Нидерландах. Так что "боец тихого фронта" Марло заработал там, надо полагать, очередную звездочку на погоны, успешно перекрыв один из каналов поступления на Остров фальшака через портовые "cautionary towns"...

Однако не всё так просто. Историки (Чарльз Николл, 2002) обратили внимание на странный состав фигурантов этого дела: так, в рапорте Сидни упомянут "золотых дел мастер Гиффорд Гилберт" -- это был реальный человек, который, однако, к тому времени уже год как умер во французской тюрьме... Так что есть все основания считать ту флиссингенскую "банду фальшивомонетчиков" фейком, созданным британской секретной службой специально под внедрение Марло в окружение одного из лидеров католической эмиграции Уильяма Стэнли*; тот дурацкий арест же сорвал тщательно подготовленную операцию (там даже настоящие фальшивые -- если так можно выразиться -- монеты заготовили). И, как мы увидим далее, флиссингенский провал Марло и "МИ-6" стал, похоже, результатом того самого "дружественного огня" соседней Конторы...

---------------------

*Сэр Уильям Стэнли -- это был такой английский "генерал Власов": воюя в Нидерландах, он в 1587, накануне Армады, переметнулся на сторону испанцев вместе со своим корпусом, состоявшим в основном из ирландских и валлийских католиков, и преподнес врагу на блюдечке важнейшую крепость Девентер. Именно Стэнли со своими соратниками -- иезуитом Уильямом Холтом и начальником своей разведслужбы лейтенантом Жаком де Франческо (легендарный "Капитан Жак") -- подготовил самые опасные покушения на Елизавету, и в 90-е годы с гордостью носил титул "самого опасного врага английской Короны".

---------------------

Немало известно и про дептфордских собутыльников Марло. Его убийца (ну или, во всяком случае, взявший на себя то убийство...) Ингрэм Фрайзер аттестован английской Википедией как "джентльмен и бизнесмен". Бизнес там был довольно специфический: ростовщичество, выбивание долгов, контрабанда, рэкет, перепродажа краденного -- ну, "Карты, деньги, два ствола", одним словом; несколько раз попадал в поле зрения Закона, но последствий сие не имело: человек был весьма осмотрительный, собственными руками ни к чему опасному не прикасался -- только через посредников. Прямых его связей с секретными службами историки так и не выявили (хотя искали их целенаправленно), но вот косвенных -- хоть отбавляй.

Как раз в том самом 1593-м он стал бизнес-агентом вышедшего в отставку и поселившегося в своем Кентском имении сэра Томаса Уолсингема -- да-да, того самого, что "дальний родственник и доверенное лицо Госсекретаря сэра Фрэнсиса, друг, покровитель и некоторое время непосредственный начальник Марло". Историки (например, Парк Хонан, 2005) считают, что Фрайзер исполнял при сэре Томасе двоякую функцию: во-первых свя

зника (по его прежним контактам в мире секретных служб), а во вторых -- прокладки (держа те контакты "на расстоянии вытянутой руки" от новой, мирной-помещичьей, жизни своего патрона).

Перейти на страницу:

Похожие книги

ОТКРЫТОСТЬ БЕЗДНЕ. ВСТРЕЧИ С ДОСТОЕВСКИМ
ОТКРЫТОСТЬ БЕЗДНЕ. ВСТРЕЧИ С ДОСТОЕВСКИМ

Творчество Достоевского постигается в свете его исповедания веры: «Если бы как-нибудь оказалось... что Христос вне истины и истина вне Христа, то я предпочел бы остаться с Христом вне истины...» (вне любой философской и религиозной идеи, вне любого мировоззрения). Автор исследует, как этот внутренний свет пробивается сквозь «точки безумия» героя Достоевского, в колебаниях между «идеалом Мадонны» и «идеалом содомским», – и пытается понять внутренний строй единого ненаписанного романа («Жития великого грешника»), отражением которого были пять написанных великих романов, начиная с «Преступления и наказания». Полемические гиперболы Достоевского связываются со становлением его стиля. Прослеживается, как вспышки ксенофобии снимаются в порывах к всемирной отзывчивости, к планете без ненависти («Сон смешного человека»). Творчество Достоевского постигается в свете его исповедания веры: «Если бы как-нибудь оказалось... что Христос вне истины и истина вне Христа, то я предпочел бы остаться с Христом вне истины...» (вне любой философской и религиозной идеи, вне любого мировоззрения). Автор исследует, как этот внутренний свет пробивается сквозь «точки безумия» героя Достоевского, в колебаниях между «идеалом Мадонны» и «идеалом содомским», – и пытается понять внутренний строй единого ненаписанного романа («Жития великого грешника»), отражением которого были пять написанных великих романов, начиная с «Преступления и наказания». Полемические гиперболы Достоевского связываются со становлением его стиля. Прослеживается, как вспышки ксенофобии снимаются в порывах к всемирной отзывчивости, к планете без ненависти («Сон смешного человека»). Творчество Достоевского постигается в свете его исповедания веры: «Если бы как-нибудь оказалось... что Христос вне истины и истина вне Христа, то я предпочел бы остаться с Христом вне истины...» (вне любой философской и религиозной идеи, вне любого мировоззрения). Автор исследует, как этот внутренний свет пробивается сквозь «точки безумия» героя Достоевского, в колебаниях между «идеалом Мадонны» и «идеалом содомским», – и пытается понять внутренний строй единого ненаписанного романа («Жития великого грешника»), отражением которого были пять написанных великих романов, начиная с «Преступления и наказания». Полемические гиперболы Достоевского связываются со становлением его стиля. Прослеживается, как вспышки ксенофобии снимаются в порывах к всемирной отзывчивости, к планете без ненависти («Сон смешного человека»).

Григорий Померанц , Григорий Соломонович Померанц

Критика / Философия / Религиоведение / Образование и наука / Документальное