Чистая вода

– Наконец-то! – выдохнул водолаз, закрутив последний болт. Он всеми силами хотел показать, какое это для него облегчение. – Ну что, открываем вентили?

– Угу, – ответил Юн.

– У тебя ключ, ты и открывай. Юн, ты самый большой придурок, какого я только встречал в своей жизни.

Юн уселся верхом на одну из труб и подвел разводной ключ к медному цилиндру на вентиле. Георг вызвал по рации Пола и получил ответ, что все готово. Юн дважды торжественно повернул ключ, и в трубе послышалось слабое шипение.

– Теперь второй вентиль. Юн взялся за второй.

– Поверни два раза, – командовал Георг. – Теперь еще два раза – первый вентиль. И жди, пока не исчезнет этот звук.

Они ждали. То и дело из рации слышался голос Пола, сообщавший, что все швы держат; Георг реагировал коротким «отлично». Прошло двадцать минут, и шум в трубах стих: Юн мог открывать вентили полностью – на максимальное давление.

Прошло еще пять минут.

– Есть! – раздалось из рации.

Георг расплылся в улыбке. Он постучал костяшками пальцев по трубе и гордо заявил, что они свою работу сделали, можете принимать. Дальше пусть подрядчик и местное начальство разбираются, кто будет куда воду тянуть и разводку делать. А они с Полом могут паковать вещи и уезжать…

Очищенный, обновленный, он и на обратном пути остановился на уступе на головокружительной высоте. В щелку в облаках виднелась стайка из нескольких рыбачьих лодок, залитая солнцем чертова карусель посреди моря. Водолаз вдохнул полной грудью, и Юн вдруг увидел свой мир чужими глазами, и у него мурашки поползли по спине.

– Я смотрю, уже сельдь ловят, – сказал Георг. – Неужели наловят?

– Конечно, – ответил Юн, – много.

И стал рассказывать, где самый хороший лов и как рыбаки выходят из положения, невод-то теперь запретили. Водолаз слушал с интересом, кивал. Он бы с радостью прихватил домой бочонок рыбки – это можно устроить?

– Да, я могу достать, – ответил Юн. Георг улыбнулся и задумался.

– Послушай, парень, – сказал он серьезно. – Какая у тебя самая большая мечта?

– Спасти кого-нибудь, – брякнул Юн, не подумав, что выдает свою тайну. Но вопрос водолаза преследовал другую цель – рассказать, что лично его сокровенная мечта проста: получить с Юна обещание, что он больше не будет путаться под ногами и мешать им. В благодарность Георг готов забыть про компрессор. Расплатились за него из муниципального бюджета, но Юн сам понимает… Договор?

– Хорошо, – согласился Юн. – Договор.

– Отлично. Тогда давай сегодня простимся и расстанемся.

– А как же селедка? Я принесу ее утром!

Что-то нечисто было с этим уговором, и Юн ухватился за первую же пришедшую в голову идею.

– Нет, нет, – запротестовал водолаз, – это лишнее. Не хочется затруднять тебя.

– Да мне не сложно.

– Нет, конечно, это хлопотно. Я сам куплю.

– Сам ты не купишь. Ты здесь никого не знаешь и понятия не имеешь, как это делается.

Водолаз улыбнулся.

– Ну раз ты настаиваешь… Я тебе заплачу, конечно. И если уж зашел такой разговор, у меня есть еще одна просьба: если тебе захочется что-то кому-нибудь рассказать о нас и о здешней работе – я, мол, своими глазами видел, ты… не делай этого, ладно? Или хотя бы дождись, пока мы уедем.

– Почему?

– У нас тут были кое-какие проблемы. И новых нам не надо. Мы все сделали и хотим спокойно уехать.

– Хорошо.

– Вот и славно. Я понимаю, что ты считаешь меня мерзавцем. Я обращался с тобой не лучше остальных, это правда, но выгнал тебя Римстад, я за тебя просил.

Юн кивнул и спросил:

– А почему я не должен говорить о том, что видел? Георг уставился на него шальными глазами, его трясло от злости и бессилия, как тогда у дома Юна, когда он не знал, по какой дороге идти.

– Мы же договорились! – завопил он. – Секунду назад! Юн запоздало улыбнулся.

– Договорились или нет?

Юн продолжал молча улыбаться. Водолаз взмолился:

– Ты ведь настоящий псих, да?

– Тебе виднее. Раз говоришь, значит, так и есть. Георг смотрел на него так, словно надеялся выжечь взглядом все больное, гнилое и обнажить чистую и подлинную сущность Юна – он хотел получить ответ. Но его не последовало. Ничему не суждено было произойти – ничего и не произошло.

Они молча любовались величественным ландшафтом. Его меланхолическое очарование открылось водолазу лишь теперь. До сих пор Георг только работал, работал и дальше собственного носа ничего не видел, а красоту заметил, когда пришло время уезжать и пейзаж окрасился в глубокие тона разлуки. Они будоражили, как безумие. Юн чуть не заплакал. И подумал с ужасом, что давным-давно не навещал горемычного Нильса, не водил его посидеть на камнях и посмотреть на чаек. Бедный старик тянет лямку своей несчастной жизни, всеми забытый, слабоумный. Завтра же утром надо будет проведать его, пока и он не исчез, последнее звенышко прежнего уклада островной жизни, который Юн так мечтал вернуть.

В лагере их ждал Пол в галстуке и джинсовой куртке. На крышке резервуара стояли бутылка шампанского и стаканы. До вечера они так и сидели здесь, пили, приглядывались к вентилям, болтам и спайкам, проверяли, не подтекает ли где, не свистит ли. Но все было в полнейшем порядке.

9