Чистильщик

Вчера Васильев созвонился с Хирургом, и тот заявил, что наконец-таки готов связать «благодетеля» с авторитетным человеком. Настолько авторитетным, что не побоится ущучить земляков покойника Мусы Бакинского. Но авторитет этот выставил два условия. Первое: Хирург со всей своей кодлой идет под него. Второе: кореш, который действительно замочил Мусу, должен быть ему, авторитету, предъявлен. Иначе пусть Хирург сам хоронит своих мертвецов, а мертвецов будет много, поскольку азеры землю грызут и еще не урыли обидчиков только потому, что никак решить не могут, кому такая честь достанется. Но вот-вот решат. Поэтому он, Хирург, охотно под упомянутого авторитета пойдет. И своему «благодетелю» то же настоятельно рекомендует.

– Это мы решим,– ответил Васильев.– Я тебе перезвоню.

Теперь, надежности ради, следовало посоветоваться с Петренко. Разумеется, ни под какого авторитета они не пойдут, но натравить его на азеров – идея перспективная. И еще не худо бы прищемить носик Грустному. Тот, правда, пока не выеживается, выжидает, как и посоветовал ему Васильев. Но вряд ли его терпения хватит надолго, если Валерий не предъявит ему серьезного, пусть даже липового покровителя. Такого, что может, как принято в криминальном мире, забить «стрелу» и разобраться по понятиям, кто кому чего должен. Причем так, чтобы должен оказался не Васильев. А ведь кроме Грустного остается еще кодлан, прихвативший Петренко. И тварь, которая сдала их всех бандюкам. В общем, Валерий отдавал себе отчет в том, что до сих пор жив исключительно из-за благосклонности фортуны. И еще потому, что медведю довольно трудно изловить комара. Из-за разницы в размерах, как пел в свое время Макаревич. Еще Васильев всерьез опасался, что в игру может, помимо группировок, включиться и государственная машина, приспособленная именно для вылавливания комаров. А это очень и очень возможно, поскольку мафия есть взаимовыгодный союз Закона и Беззакония. Пусть даже у следствия не будет никаких улик. Если Валерия найдут и задержат – ему крышка. Значит, следовало действовать быстро, решительно и радикально. То есть примерно так же, как они действовали до сих пор. Или еще жестче.

– Ты что там, трахаешься? – сердито спросил Петренко.– Я о деле говорю!

– Меня,– ответил Валерий.

– Что – тебя?

– Меня трахают. Танька, кыш, я сказал! Сашок, я с тобой полностью согласен. Ни под каких авторитетов мы с тобой не пойдем. Но сотрудничать будем. Силыч, как ты помнишь, тоже сотрудничал.

– Ну и что вышло?

– А то, что я на сто процентов уверен: заложили нас не бандюки, а славные наши правоохранительные органы. Вернее, не органы, конечно, а их отдельные представители.

– А на хрена им нас сдавать, таких полезных и хороших?

– Мани, друг мой, что же еще?

– А мани – чьи, не бандюков, скажешь?

– Нет, Сашок! Деньги – народные. А у бандюков они – временно и должны возвращаться к народу. То есть к нам.

Тане наскучили восточные методы, и она перешла к более традиционным, тем, что в газетных рекламках называются просто «эротическим» массажем, или, более прямолинейно, интимными услугами.

– Не гони херню! – рыкнул Петренко.– Хочешь законтачить с этим крутышом, я тебя прикрою. Только не надо мне лапшу вешать, понял?

– Извини, Сашок,– покаянно проговорил Васильев.– Больше не буду. Ты сегодня к Егорычу идешь?

– Иду.

– Вот и славно. Там и поговорим. Бывай.

Васильев сложил телефон, сел и толчком опрокинул Таню навзничь.

– Ах ты кошатина! – сказал он ласково.– Ты что же это со мной делаешь?

– Я? Ничего.– И с готовностью закрыла глаза, когда руки мужчины коснулись ее бедер.

– Танька, чего тебе от жизни хочется? – спросил Валерий примерно через полчаса.

– Тебя,– не раздумывая, ответила подруга.

– Как, опять? – удивился Валерий.

– Нет. Я – вообще.

– Понятно. А еще?

– Денег побольше, квартиру купить большую, на Гавайи ездить, машину тебе купить, такую спортивную, красную, чтоб ты меня возил и все кипятком писали! Еще – на дельтаплане летать научиться… Ну… Папашку от пьянства вылечить. Только он уже лечился – и без толку.

– А хочешь, чтобы у нас в городе порядок был? – спросил Васильев.

– В смысле?

– Чтобы бандитов, хулиганья не было, нищих на улицах…

– А зачем? – удивилась Таня.– Нищие меня не напрягают. Шпана теперь вообще меня не колышет. Ты ж мне пистолет подарил, забыл, что ли? А братва… Что мне братва? Ты же у меня – крутой! Валерка, у тебя, кстати, кликуха есть? Так ты мне скажи, чтоб я знала. Мало ли…

– Кликуха? – Валерий задумался.

А ведь малышка права. Настоящую силу дает все-таки не ствол, а престиж. Авторитет. А авторитет, естественно, накручивается вокруг имени. Значит…

– Васек,– сказал он.

Откуда взялось? А хрен знает. Может, от фамилии. Может – из глубин подсознания всплыло. Но понравилось.

– Васек,– повторил Валерий, словно пробуя на зуб.

Ничего. Нормально. Резко.

– Да-а-а? – Вот подружка явно была разочарована.– Какая-то она у тебя… гнилая немножко. Моего вот старого дружка «Дуб» звали.