Чистильщик

– Значит, личных причин драться с тварями у тебя тоже нет. Чем Альмод тебя запугал?

Эрик вспыхнул:

– Вы хотите сказать, что я похож на труса?! – И запоздало добавил: – Господин.

Первый рассмеялся:

– Нет! Прости. Но я слишком хорошо знаю Альмода. Он способен вывести из себя любого и очень быстро наживает врагов. Едва ли ты возлюбил его за прошедшие дни.

– Меня никто не запугивал! – набычился Эрик.

– Тогда почему?

Он помедлил, подбирая слова:

– Вы предлагаете мне безопасность. Но не свободу.

Первый помолчал.

– Понимаю. Но свободу я тебе дать не могу. От нас не…

11

Первый вскрикнул и рухнул прямо там, где стоял. Задергался, сипя. На губах появилась пена. Эрик слышал о подобном, но увидеть самому оказалось страшно. Он застыл столбом на несколько мгновений. А потом все получилось одновременно: скинуть плетение, приглушающее звук, заорать во всю глотку, зовя Альмода, метнуться к Первому, рухнуть на колени рядом, по пути прихватив со стоящей у стены кушетки подушку, подсунуть под голову, мягко придерживая за плечи. Касаться бьющегося было неприятно, но не бросать же его.

Альмод влетел, хлопнув дверью, и склонился над ними:

– Все правильно. Теперь только ждать.

Сам он, впрочем, ждать не стал: начал диагностическое плетение.

– Часто с ним так? – спросил Эрик.

Говорят, такие приступы продолжаются не дольше пяти минут. Ему казалось, что этот тянется уже вечно.

– В первый раз вижу. Но… – Альмод присвистнул. – Смотри!

Эрик посмотрел. Прямо в ткани мозга что-то чужеродное… неправильное. Что-то, что будет разъедать плоть, пока человек не умрет. Почти как твари, только самозародившееся в теле.

– Никогда такого не видел. Только читал. У него болела голова?

– Да кто ж знает? – ответил Альмод. – Я видел. Давно, в Солнечном, Лейв радовался, как ребенок, что может показать это школярам.

– Целитель, например, может знать.

– Откуда здесь взяться целителю? Больных чистильщиков не бывает.

Эрик сказал бы, что вот прямо сейчас держит за плечи того, кого не бывает, но вместо этого спросил:

– Почему?

– Подумай! – бросил Альмод. – Но все-таки я удивительно удачно заглянул к тебе на защиту. Практическое применение довольно ограниченно, говоришь?

– Ты убьешь его, если ошибешься и захватишь плетением больше нужного, – охнул Эрик. – Или сделаешь калекой.

– Предлагаешь оставить все как есть и дождаться, пока он умрет сам?

Эрик покачал головой.

– Но кое в чем ты прав, – сказал Альмод. – Поэтому марш отсюда! Тебя здесь не было, и ты ничего не видел.

– Это мое плетение, в конце концов. Должен же я набрать материал на еще одну диссертацию.

– На виселице он тебе очень пригодится. Когда скажут, что я убил Первого, чтобы занять его место, а ты был со мной в сговоре.

Словно услышав, Первый перестал биться и поднял на Альмода мутный взгляд:

– Что…

– Все хорошо, – негромко сказал тот. – Спи.

Тот глубоко вздохнул и закрыл глаза, словно провалившись в сон. Прямо как по учебнику.

– И что, вот просто так скажут, и все поверят? – удивился Эрик.

– Не все, конечно. Но допросить чистильщика, подчинив разум, нельзя, поединок тоже ничего не решит, а на дыбу и под кнут я не дамся.

– А ты действительно метишь на его место?

Альмод фыркнул:

– Да упаси Творец! Мне вас троих за глаза хватает, а сотня, да пророки, да слуги… Но скажут именно так, потому что я хожу дольше всех и, значит, следующий Первый. Так что пусть живет долго и в здравом уме. А ты иди отсюда и забудь все, что видел. Приказ.

Эрик рискнул бы, чтобы посмотреть. Целителем ему не быть, да и не больно-то и хотелось, но такие вещи всегда пригодятся. И вообще… Очень хотелось повторить все то, что сказала давеча Ингрид. Теперь-то он ее понял. Медленно, чтобы не шарахнуть со всей дури, он прикрыл за собой дверь.

Пожалуй, обратно, на площадку. Надо ж сорвать на ком-то злость.

Кнуд действительно оказался хорош с мечом. Настолько хорош, что «убил» Эрика не меньше дюжины раз за четверть часа.

– Утром ты не был таким рассеянным, – заметил Ульвар. – Что-то случилось?

Эрик мотнул головой:

– Ничего сверхъестественного.

Действительно, ничего, что выходило бы за рамки нормальной природы вещей.

– Посвящение сегодня? – продолжал Ульвар. – Из-за него волнуешься?

– Не знаю.

– В смысле? Тебе не сообщили?

– Меня отослали. Альмод остался, у него было срочное дело к Первому.

Врал он всегда плохо. Но как бы побыстрее узнать, чем все же дело кончилось?

– Это на него похоже, – согласился Ульвар. – Но не беспокойся: все, что будет тебя касаться, Заговоренный передаст. Ничего важного не пропустишь.

Эрик снова помотал головой. Что сказать, чтобы от него отстали? Правду, наверное. Только не ту, что важна на самом деле.

– Просто я только сейчас, поговорив с Первым, по-настоящему понял, что назад пути нет. И это…

– Пугает?

Эрик молча кивнул.

– Обычно об этом задумываются после посвящения, – произнес Ульвар.

– Смысл думать после? – пожал плечами Эрик. – Думать нужно, пока еще можно что-то изменить.

– Изменить уже ничего нельзя. И, если ты надумал бежать, пока не поздно, – не советую.

– А то что?

– На первый раз – порка и карцер. На второй – виселица. Поэтому не стоит.

Эрик усмехнулся: