Чистильщик

– Отослал, сказал, что справится сам и свидетели ему не нужны. – Фроди покачал головой. – Ну как он может быть? Он тогда забрал меня, нашел в Солнечном Сольвейг и, уже когда собирались уезжать, привел Тиру. А я тогда смотрю на них и думаю: если этот парень набирает людей, руководствуясь не головой, а… – Он усмехнулся. – Они ж красивущие обе были, что Тира, что Сольвейг… Тиру вы все видели, по ней и сейчас не скажешь, что рубится как… рубилась… – Фроди выругался. – А тогда вообще… Стоит этакая девочка, беленькая, тоненькая, глазастая. Ой, думаю, не тем местом он выбирает, совсем не тем, значит, всем нам конец очень скоро, а мне только-только снова жить захотелось. – Он залпом замахнул кружку пива и подозвал служанку. – А вышло, что это я оказался дурнем, а он знал что делает. И Сольвейг два года проходила, вон Ингрид после нее четвертой пришла. И Тира… Эх… Я ведь тоже думал, что она нас всех переживет. А… – Фроди снова сунул нос в кружку.

Эрик вздохнул. Сам он едва ли скорбел по женщине, которую видел лишь несколько раз и о которой ничего не знал. Но было очень жаль остальных. Они ее любили, каждый по-своему. И горевали, а он ничем толком помочь не мог. И сказать нечего, и сделать ничего не сделаешь. И в голове крутится странное, крутится, но никак не складывается. Что имел в виду Альмод? И там, внизу, и когда отсылал Фроди? С чем он собирался справиться сам и без свидетелей? Или не было в его словах никакого скрытого смысла, а сам Эрик просто придумывает невесть что, расстроенный чужим искренним горем и собственным бессилием?

Ингрид отложила ложку, не доев и половины. Спросила:

– С тобой побыть?

Фроди помотал головой:

– Я сейчас пойду в таверну и буду там сидеть, пока не свалюсь под стол, заодно и Уну помяну. Как-то оно одно за другим…

Ингрид спорить не стала, выбралась из-за стола, коротко сжав ему плечо. Эрик пошел за ней.

– Отряд моей соседки был тем, что не дошел до нас, – сказала девушка, оказавшись в коридоре. Ткнулась лбом в плечо. – Я не хочу всю ночь таращиться в потолок и оплакивать их…

Эрик прижал ее к себе крепче:

– Утешитель из меня… Честно говоря, могу предложить только одно средство. Зато неразбавленное.

Она тихонько хмыкнула, не поднимая головы:

– Пожалуй, то, что надо.

Ингрид заснула быстро, а ему не спалось – и дело было не в узкой кровати, на которой получалось уместиться вдвоем, лишь обнявшись, и не в ярко светившей в окно луне. Признаться, если бы не боязнь разбудить Ингрид, он бы встал и ушел в город бродить по улицам, авось нарвался бы на очередного охотника на одиноких прохожих. Все лучше, чем гонять в голове по кругу одни и те же мысли в полушаге от ответа и знать, что тот не дается в руки не потому, что сложен, а просто потому, что ты не хочешь верить в то, что получается. Немудрено, что и Альмод…

– Не спится? – открыла глаза Ингрид.

– Думаю.

– Расскажешь?

– Не знаю. Я не уверен, но выходит, что целили все же в Альмода. Если бы ты решила его уничтожить, с чего бы начала? Чтобы он сам больше не захотел жить?

– Тира, – пожала плечами Ингрид. – Ульвар. Фроди.

– Ты?

– Нет. Мы с ним скорее добрые приятели, и только. – Она помолчала, размышляя. – Но прорицатели действительно иногда не просыпаются после бдения.

– Как часто?

– Обычно – раз в год-два. Но в тот год, когда Тира ушла из отряда, было трое подряд в течение месяца. Поэтому то, что сейчас второй за месяц, – это много, но не… – Она снова помолчала. – И все-таки я подняла бы записи Первых, прежде чем ответить точно. Память обманчива.

Эрик кивнул. Память обманчива, в ней остается только то, что по какой-то причине оказалось важным, да и сами воспоминания могут меняться со временем: когда детали стираются, разум пытается дополнить картину, сочиняя новые.

– Кто готовит смесь с черным корнем?

– У пророков свои секреты, но… – Ингрид резко села, и Эрику пришлось обхватить ее за талию, чтобы не свалиться с кровати. – Идем к зелейнику! Быстро! Если ты догадался, то Альмод – тем более.

Эрик потянулся за одеждой.

– Зелейник готовит и разводит вытяжку, заодно выверяя ее силу, чтобы всегда была одинаковой, – добавила девушка, заматывая пояс.

Ожидаемо. Количество действующего вещества в черном корне, как и в любой траве, зависит от множества вещей. Сырое или жаркое было лето, на какой почве рос, когда собрали, как сушили и хранили… А по слухам, ошибиться на одну-две капли, принимая свежий отвар, означает верную смерть…

– И только потом каждый прорицатель готовит смесь для себя, время от времени забирая у зелейника запас.

– То есть ничто не помешает зелейнику, скажем, заранее отлить совсем немного неразведенной вытяжки и дать кому-то одному?

– Или прорицателю ошибиться, решив, что ему нужно больше, чем на самом деле, – как они это определяют, ведомо только им. Или неверно отмерить. Усталость, болезнь, бессонная ночь – все это может изменить силу действия, точнее, силу реакции. – Ингрид тащила Эрика за руку так стремительно, что он едва за ней поспевал. – Но надо проверить…