Чисто конкретное убийство

Сбор информации продолжался недолго, но зато достал до печенок всю бригаду, проверяющую врагов пана Бартоша. Если учесть, что список был составлен на основании весьма устаревших данных, большая часть упоминавшихся в нем людей пропала из поля зрения еще до убийства, однако другие остались, и проверка их алиби десятилетней давности почти повергла в невроз весь отдел по расследованию убийств. «Почти» — потому что самые тяжелые каторжные работы продолжались только три дня, зато одна находка оказалась крайне интригующей. Это был большой серый конверт, в котором лежали личные документы особы женского пола, на момент их запечатывания в конверт пока еще очень немногочисленные в силу младенческого возраста особы. В дополнение к документам в конверте имелись и более поздние бумаги. Помня о рассказе Феликса, Возняк моментально сообразил, что наткнулся на стибренную тетей Рысей полную информацию о наследнице, которая так; и не получила свое наследство. Наследницу звали Барбара Росчишевская.

Возняк почувствовал своего рода умиротворение.

* * *

Прежде чем он успел что-либо сделать, очередные сведения принесла эта ужасная Иоанна, которая после Зельмуся показалась комиссару ангелом небесным. Она не пересказывала всю свою биографию, не перечисляла виновных в своих поражениях, не прославляла собственные успехи и не завалила комиссара горой макулатуры в твердом переплете.

Она просто позвонила ему на мобильный и сказала:

— Я только сейчас вспомнила… извините, что не раньше… У этой пани Хавчик была закадычная подруга. Одна-единственная. Другие были просто приятельницы, и я про них ничего не знаю, а эта одна — исключительная. Звали ее Идалия Красная. Один и тот же круг общения, жили они неподалеку друг от друга. Кто-кто, а эта Идалия должна знать, куда подевалась пани Хавчик.

Возняк тут же принялся жадно расспрашивать:

— Расскажите о ней побольше! Возраст, внешность, чем она занималась, где ее можно найти?

— Понятия не имею. Возраст — как у подруги. Я ее в жизни в глаза не видела, но знаю по описанию. Мощная бабища, вульгарные черты лица, кричащий макияж, волосы — огненно-рыжие. Не уверена, что она рыжая от природы, может, крашеная. Мне ее описывал мужчина, а мужчины в парикмахерских фокусах не разбираются. Но если она планомерно красилась в молодости, то она и сейчас рыжая. Даже тем более.

— Она где-нибудь работала?

— Говорили, что какое-то время она была надзирательницей в женской тюрьме. Не знаю только в какой.

— Откуда вам вообще о ней известно, если вы ее никогда…

Я сразу перебила его:

— По телефону. Она упорно мне звонила, представляясь по имени и фамилии и сообщая, что пан Бартош как раз с пани Хелюсей в постели тилибонится.

— Что делает?!

— Тилибонится. Так изысканно она называла личные контакты сексуального свойства. Временами изысканность ей наскучивала, и тогда она называла вещи грубо и прямо. Надеюсь, мне ее цитировать не надо?

— Нет-нет, я… то есть мы… знаем эти слова… более или менее.

— Ну, тогда вам легко понять, что я с ней в длительные беседы не вступала. Но в памяти у меня остался факт ее верной дружбы с Хелюсей. Может, эти сведения вам как-нибудь пригодятся.

Возняк уже открыл рот, чтобы спросить про Росчишевскую, но тут же снова его закрыл. Это не телефонный разговор, нужно будет побеседовать с ней лично, может, она о чем-нибудь и проболтается, а Росчишевская не заяц, не убежит. Хотя… что они там рассказывали про зайца в самолете?

Он опомнился и немедленно бросился на поиски Идалии Красной, отчего искателям врагов Бартоша из списка Зельмуся стало чуть полегче. Однако еще до того, как появились первые результаты поисков, Возняк определенно почувствовал, что должен — просто обязан — поговорить с человеческим существом не только невинным и нормальным, но и каким-то умиротворяющим с любой точки зрения.

Марленка пригласила его на свой день рождения.

В этом не было никакого умысла. Конечно, Марленка прекрасно отдавала себе отчет в своих чувствах, переживаниях, мечтах, желаниях и жизненных планах, идиоткой она вовсе не была, но и от иллюзий давно избавилась. Ей не везло. Каким-то странным образом каждый мужчина, который ей нравился, если и отвечал ей взаимностью, то тут же чего-нибудь от нее хотел. Утешения в постигшем его несчастье. Решения какой-нибудь противной бюрократической проблемы. Помощи, чтобы раздобыть что-нибудь не вполне легальное. Медицинской помощи — если не для себя самого, то для больной мамочки, сестры, брата… Диапазон потребностей был столь широк, что у добросердечной Марленки ум заходил за разум, и в конце концов она взбунтовалась.

Хватит! Первая же жалоба на жизнь — и она развернется и уйдет от любого мужчины!

Это было нелегко, врожденное добросердечие и желание помочь активно протестовали, однако на ее счастье в последнее время она сталкивалась только с садоводческими просьбами. С этим Марленка вполне справлялась — данная область была ей близка, к тому же от нее ничего не требовали, а напротив, помогали. Чувство новое и интересное.