Чисто царское убийство

– Меня в Англии тому учили, ваше сиятельство, – отвечал Углов, – что при кончине столь важной особы всегда дознание учинять надобно, если имеются хотя бы наималейшие подозрения о злодействе. А тут таковые были.

«Неужели сам Меншиков на меня донес? – думал Кирилл. – Но почему? Это было бы невероятно!»

– Вот тут у меня нечто любопытное значится, – сказал между тем Толстой, взяв у секретаря какую-то бумагу. – Ты вместо допроса очевидных злодеев, то бишь Долгоруковых и Голицыных, беспокоил уважаемых людей – лейб-медика Ивана Блюментроста, его брата Лаврентия, датского доктора Гротса и советника герцога Голштинского графа Бассевича. Даже к государыне императрице дерзнул подойти с вопросами! Почто такие воровские действия учинял?

«Он заставляет меня оправдываться, – подумал Углов. – Крайне невыгодное положение! Необходимо изменить ход допроса, а то я скоро окажусь в пыточном подвале, где из меня информацию клещами будут вытягивать. Надо уйти от оправданий!»

– Сие я делал, опять же следуя науке, преподанной мне в Англии, – отвечал он на вопрос Толстого. – Она требует вначале проверить, как именно было совершено преступление, а потом уже выявить основных подозреваемых и собирать доказательства их злодейства. Они по науке называются уликами. Так я и поступал. Допрос Ивана Блюментроста дал мне очень многое. А еще больше я узнал, беседуя с голштинским советником. Знаете, почтеннейший граф Петр Андреевич, что он мне поведал? Оказывается, умысел на убийство государя нашего Петра Алексеевича имел император австрийский Карл! Он не просто задумал извести царя, а дал таковое задание своему человеку.

– Вот как? – Граф Толстой встрепенулся, в глазах его зажегся огонек неподдельного интереса. – Что за человек? Рассказывай!

Углов принялся излагать главе Тайной канцелярии все то, что узнал от Бассевича, а заодно и сведения о графе Сен-Жермене, которые ему сообщил Ваня. Рассказ этот чем дальше, тем больше интересовал Толстого.

Через несколько минут он вдруг сказал:

– Да, а что это ты у меня все стоишь? Садись вот сюда, в это кресло, ко мне поближе. Так что этот Сен-Жермен сказывал?

Когда Углов закончил свое повествование, Толстой посидел немного, смежив веки и размышляя.

Потом Петр Андреевич спросил:

– А почему ты думаешь, что этот граф привел в исполнение свой злодейский умысел? Может, это все одни разговоры были?

– Нет, ваше сиятельство, не одни разговоры, – твердо возразил Углов. – Ведь я не зря встречался с датским медиком Гротсом. С его помощью я выяснил, что в теле умершего государя содержится мышьяк, смертельный яд. Император действительно был уморен. Я даже знаю, как именно. Некая девица принесла в спальню государя отравленные конфекты и исчезла, словно сквозь землю провалилась. А часовому из Преображенского полка, который ее видел, кто-то проломил голову и засунул тело в царский гардероб.

– Вот, значит, как, – задумчиво произнес Толстой. – Много ты, однако, узнал, Кирилла Андреевич. Да, а скажи-ка, верно ли, что ты везде на допросы берешь с собой младшего брата своего Ивана?

– Да, беру.

– А зачем? Разве аглицкая наука требует живописцев к дознанию привлекать?

– Нет, аглицкая наука того вовсе не требует, – отвечал Углов. – Тут другое дело. Брат мой наделен от природы особым даром – в чужих речах ложь от правды отличать. Вот я эту его способность и использую.

– Смотри, и на этот вопрос у тебя ответ имеется! – с усмешкой проговорил Толстой. – Получается, что ты передо мной чист как стеклышко. А ведь тут на тебя один поручик очень серьезную бумагу написал. Впору было вас с братом на дыбу отправлять, а оттуда – прямым путем на плаху. А по твоему рассказу выходит, что вас награждать надо!

– Награждать нас вовсе не нужно, граф, – отвечал ему Углов. – Наилучшей для нас наградой станет помощь в розыске того злодея Сен-Жермена. Вот тут вы можете оказать нам неоценимую услугу.

– А ты как полагаешь, сей злодей еще здесь, в Петербурге обретается? – спросил глава Преображенского приказа. – Или назад, к себе в Австрию или Францию, уехал?

– Я думаю, что он уехал, – отвечал надворный советник. – Какой ему резон здесь сидеть? Дело свое злодейское он сделал. Теперь пора и награду получить. Так что надо за ним отправляться туда, где он засел – в Вену, в Париж, в Рим. А оттуда, возможно, надо будет еще и в Стамбул заглянуть.

– А это для чего?

– А чтобы девицу восточного вида сыскать, которая принесла императору отравленные конфекты, – объяснил Углов. – Пока что мы полагаем, что ту девицу Сен-Жермен послал. Но может и иначе быть. Не исключено, что отравительница прибыла от турецкого султана Ахмеда. Ведь Блистательная Порта со времен Азовского, а потом Прутского походов опасалась императора Петра Алексеевича. Их разлюбезный султан вполне мог яд государю нашему послать.

– Так что же, вы с братом решитесь ехать за границу, чтобы там розыск злодеев учинять? – удивился Толстой. – Не только в Вену, но даже и в Стамбул, в эту столицу безбожных магометан последуете?