Чистое золото

- Условные знаки легче, - сказал он. - Ведь у наших букв очертания довольно сложные. Ты найди букварь он где-то здесь.

Тоня отыскала книгу и прочла заглавие на титульном листе: «Как учиться и работать без зрения». Автор. Коваленко Б. И.

- Интересный у тебя букварь, Павлик! Да, здесь алфавит и обыкновенный и выпуклый… Правда, он совсем другой… Сколько же времени нужно, чтобы выучиться?

- Доктор сказал, что если хорошо работать, то можно через два месяца читать. Мы сегодня и начнем, Тоня, правда? Ты мне будешь буквы называть, а я запоминать их по выпуклому шрифту… - Он был радостно озабочен, говорил оживленно и громко. - А для письма прибор видела?

- Вот эта дощечка? Как она разграфлена мелко.

- Для каждой буквы свое гнездышко. А это грифель.

Грифель оказался обыкновенным заточенным гвоздиком и был укреплен на красивой пластмассовой ручке.

- Понятно. Ты, значит, будешь накалывать… А я совсем иначе это себе представляла.

- Замечательно придумано! - воскликнул он. - Такое облегчение…

- У тебя хорошее настроение, Павлик - улыбнулась Тоня. - Скажи, а как теперь будет с работой. Я слыхала, что орс заготовки кончил.

- Зато колхозу нужны корзины для овощей. Пока заказы не переводятся. - Он сел к столу и снова положил руки на книгу. - Ну, Тоня? Да… может, ты есть хочешь? В печке каша.

- Ладно, я буду есть и заниматься.

- Вот, вот. Давай.

Поначалу оба путались, и Тоне казалось, что запомнить эти похожие один на другой значки невозможно но она старалась не показывать своих сомнении Павлу. Они работали до тех пор, пока у Тони все не перемешалось в глазах, а Павлик не сказал, что у него ум за разум зашел.

Кончив урок, Тоня спросила у Павла, как идут занятия с другими ребятами, не опаздывают ли они, все ли ему понятно, и условившись о следующей встрече, побежала домой, не думая уже ни о чем, кроме постели. Жизнь ее стала такой хлопотливой и наполненной, что она с удивлением вспоминала прошлые годы, когда у нее оставалось много свободного времени.

Она уже привыкла вскакивать с постели по первому утреннему гудку. Часто и прежде этот гудок будил ее, и она в полусне с сожалением думала, что отец должен вставать, а она еще долго может спать. Теперь резкий голос гудка заставлял ее торопливо одеваться, приносил мысли о том, что нужно делать сегодня в шахте. Она привыкла к нависающим над головой сводам и уже не боялась их, привыкла к делу, оказавшемуся действительно нехитрым, к новым товарищам.

Первое время, еще не приглядевшись, она помалкивала дома о своей работе и на вопросы матери сдержанно отвечала:

- Ничего, идет помаленьку.

Но, познакомившись с шахтой ближе, стала рассказывать матери и Новиковой столько новостей, что те просили пощады и гнали ее спать.

- Сейчас, мама! - отмахивалась Тоня. - Я еще вот что хотела сказать: Андрей откатчиком не останется. Он крепильщиком хочет стать, а потом забойщиком, чтобы весь цикл работ пройти. Откатчиков теперь нам меньше понадобится: новые скреперы ставят. Ты знаешь примерно, как они устроены?

- Ну, знаю…

- Нет, ты плохо знаешь, наверно. А Татьяна Борисовна совсем не представляет себе, что это такое. Вот я вам сейчас нарисую…

Тоня с увлечением описывала устройство скреперной установки.

- Понимаешь, это такой ящик без дна, задняя стенка у него скошена. Движется на канате, открытой стороной книзу. Ползет по почве выработки, захватывает породу и волочит ее к транспортеру.

Тоня умалчивала, что только вчера Мохов подробно объяснил ей, как работает скрепер.

Она ближе познакомилась с людьми. К ней благоволил и молчаливый забойщик Таштыпаев и молодой откатчик Иннокентий Савельев, приятель Мохова.

- В первый день, знать, здорово ты боялась, что шахта тебя задавит? - говорил он усмехаясь. - Ну, да с таким наставником, как наша Зина, всякий страх быстро проходит.

«Наставник» при этом молча, деловито глядел на Савельева и тихо вздыхал. Веселый, озорноватый Кенка, по наблюдениям Тони, нравился Зине. Однажды она сама заговорила об этом.

- У тебя есть кто-нибудь… ну, чтобы привлекал? - спросила Зина серьезно.

Тоня, не представлявшая себе, чтобы о таких глубоко личных чувствах можно было говорить на ходу, без особой дружбы, с мало знакомой девушкой, удивленно взглянула на Зину. Но та смотрела так озабоченно и просто, что пришлось ответить:

- Ну, есть.

- А он к тебе как относится?

- Никак особенно не относится… по-товарищески.

- Полюбит, - уверенно сказала Зина: - ты красивая, энергичная такая… Вот меня Кеша никогда не полюбит… - Она всегда называла Савельева Кешей, а не Кенкой. - Я ведь не умею, как другие девушки, посмотреть повеселей, посмеяться, разговор завести…

- Ну, зачем ты так… Почему ты думаешь, что не умеешь?

- Такая уродилась, - просто ответила Зина. - Потом… ругаю я его часто.

- А зачем ругаешь?

- Как зачем? Мне ведь хочется, чтобы он лучше был.