Чистые души. Книга 1 (СИ)

— А может ты просто вдруг понял, что потерял меня?! Может потому хочешь меня сгубить, что тебе нож острый — видеть меня с другим?!

Она так и не захотела его услышать. Впрочем, в то время он уже смирился с тем, что люди не хотят слышать. Он пожал плечами, а Марфа бросила в него веер и он увидел надпись и усмехнулся. О, господи, что он хотел объяснить женщине, которая вывела: «Лед не может гореть в огне, но тает от его жара»!

Она покраснела с досады, мгновенно все поняв, Семен ушел и больше они не виделись лет двадцать. Потом Марфа повзрослела, остыла. Григорий, променял ее на другую юную ведьмочку, ушел очаровывать нежный разум вечной жизнью и вечной любовью. Марфе, впрочем, было все равно.

С тех пор они с Семеном иногда виделись, больше по делу, и общались как старые знакомцы. Вот и теперь, приехав по первому её зову, Семен вышел из машины и огляделся.

Дом, куда она пригласила, находился в самом центре города. Построенный в конце 19 века, трехэтажный особняк был окружён крошечным парком. Кажется, он объявлен объектом культурного наследия. Однако над дверью табличка местного теле-радио-коммуникационного холдинга, а у дверей охрана.

Семен вошёл внутрь и растянул губы в улыбке, когда увидел, как она спускается с лестницы навстречу, точно такая же, как и сто лет назад, в девятьсот двадцать шестом, когда бросила в него свой веер. Только прическа и макияж изменились с того дня.

— Ты прекрасна, Марфа. Здравствуй!

— Льстец! — она кокетливо поправила волосы, но он видел, как мало огня в ее глазах, видел, что её улыбки и движения отрепетированы и заучены до автоматизма, и она увидела, что он всё понял, и тут же нахмурилась:

— Как же с тобой трудно!

— Ничего, ты скоро вспомнишь и приспособишься. Это как ездить на велосипеде!

— Всё твои новомодные поговорочки! Идем. Расскажу кое-что.

Вместе они поднялись наверх, Марфа открыла двойные двери и пригласила его в просторный кабинет, из которого еще две пары дверей вели в другие помещения.

Здесь всё было устроено, как в салонах конца 19 столетия, даже стены были обиты тканью.

— Заказчик любит старину, — пояснила она, увидев, как он рассматривает детали. — Восстановил интерьер и мебель по старинным фото и описаниям, даже витражи заказал. Обошлось это в копеечку, но он может себе позволить. Ракис Майбанов, может слышал? Это его особняк.

Семен мотнул головой:

— Откуда? Он же обычный человек.

— Садись. Я позвала тебя потому, что в замешательстве. Не понимаю, что происходит. Началось всё с того, что ко мне обратился Ракис Майбанов. Он нанял меня из-за своего сына, Максима. Максим сильно болен, не в себе. Был у психиатра, предварительный диагноз — магифренический синдром.

Семен поднял голову и внимательно посмотрел на Марфу. Вздрогнув, она тут же отвела взгляд.

— Этот синдром у половины, нет, у большей части общества. Люди всегда ощущали рядом неосязаемый мир, и мир мертвых, и всех бестелесных сущностей. Мы же всё время рядом. Да ради света, они же видят нас каждый день, пусть не знают, кто мы, но догадываются ведь! Можно ли это вообще считать отклонением от нормы?

— Плюс шизофрения.

— Слышит голоса?

— Да.

Она немного помолчала:

— Знаешь, вроде бы ничего особенного: классическая маета, маетная порча. Начиналось всё довольно типично. Максим работал на отца, вел себя вполне нормально, и вдруг всё меняется: парень не спит, не ест, слышит голоса, то плачет, то кричит, настроил против себя всех, кого мог. Таблетки не помогают, только превращают его в овоща, психотерапия как мёртвому припарка.

Семен приподнял брови, когда она вдруг замолчала, напряженно глядя в стену.

— Классическая маета, действительно. А что такое, Марфа? Зачем позвала?

Она вздохнула, оторвала взгляд от стены:

— Кажется, я сама заразилась.

— Прости, что?

— Кажется, я заразилась от него маетным проклятьем. Поэтому и позвала тебя! Посмотри меня и его, ладно? Сначала его, чтобы потом сравнить.

— Да что такое ты говоришь? Ты же ведьма, Марфа. Как ты могла заразиться маетой? Это же не вирус. Проклятьем невозможно заразиться!

Она криво усмехнулась:

— Да неужели! Не вирус, говоришь?! Знаешь, о чем я думаю последнее время? Плачу ночами, плачу днем, жалею, что позволила Григорию меня уговорить на заговор о продлении жизни. Не случись того, я была бы уже мертва, ведь срок мой уже давно прошёл! Мне ведь больше ста лет! Когда дар свалился, мне было уже тридцать пять, а не пятнадцать, как я говорила. Просто первым делом я привела внешность в порядок, и потом скидывала по пять годков. Так что ты встретил меня не юной фиалкой, а пожившей женщиной.

— Ну и что?

— Ничего! В последнее время теряю силы. Может от того, что моя связь с миром уже истончилась?! Может я уже исчерпала резерв, отведенный человеку?! Как же мне доживать свой удлиненный век?! А ведь мне осталось девять раз от прожитого! Что со мной будет?! И укоротить уже невозможно! Что я натворила?! Душа моя меняется, как виноградина, оторванная от ветки, брошенная на солнце… грехи множатся, а добра я делаю мало. Ты ведь обо всем меня предупреждал, что ж я не послушала?