Читающая по цветам

Он бросился в мои объятия, словно щенок; он был выше и тяжелее, чем я его помнила, и едва не сбил меня с ног. Я обхватила его руками, смеясь и плача, а он, повизгивая в экстазе, принялся лизать мое лицо. Мой Сейли, моя удача, мой счастливый талисман.

– Собачка! – радостно подпрыгивая, закричала Майри. – Собачка для maman!

– Вот именно, собачка для твоей maman.

Поначалу мне показалось, что Нико сказал это как-то неестественно, слишком четко выговаривая слова; потом я с изумлением поняла, что он говорил так всегда. Что изменилось, так это мое восприятие речи, после стольких месяцев, проведенных в сельской местности, среди простонародья.

Интересно, изменилась ли также и моя речь?

– Фу, Сейли, перестань лизаться! – приказала я. – Рядом, малыш, рядом!

Сейли снова встал на все свои четыре лапы, но крепко прижался к моим ногам, дрожа от восторга.

– Добро пожаловать в Грэнмьюар, месье де Клерак, – промолвила я, стараясь придать своему тону официальность, что было нелегко, если учесть, что волосы мои были распущены, плед сполз набок, а щеки были мокры от поцелуев Сейли. – Я не могу найти слов, чтобы выразить, как я благодарна вам за то, что вы вернули Сейли домой.

Он церемонно поклонился.

– Для меня большая честь посетить ваш дом, мистрис Ринетт, и служить вам всем, чем только могу. – Он еще раз поклонился – на этот раз тетушке Мар. – Мадам Лури. Уот. Дженет. Для меня большое удовольствие увидеть вас всех снова.

Майри широко открыла глаза.

– Maman, – проговорила она громким шепотом, – а ты точно знаешь, что он не король?

Нико рассмеялся.

– Нет, я не король, ma petite. Мы с тобою уже встречались, но, быть может, ты была слишком мала, чтобы запомнить.

Она насупилась и гордо выпрямилась во весь рост.

– Я уже большая, – сказала она. – Я помню.

Я не смогла удержаться от улыбки.

– Тогда я только немножко освежу твою память, – сказала я своей маленькой гордой дочурке. – Это месье де Клерак, Майри, и ты должна показать ему, какая ты благовоспитанная девочка.

Она сделала такой милый, изящный реверанс, что у меня защемило сердце. Как многому научила ее без меня тетушка Мар!

– Здравствуйте, масье Деклак, – сказала она. – Как вы поживаете?

Нико поклонился ей, прижав одну руку к сердцу.

– У меня все очень хорошо, мадемуазель Майри, – серьезно ответил он. – Благодарю за интерес к моей особе.

– Пойдем, милая, – бодро сказала тетушка Мар. – Дженет, поможешь мне с обедом. Уот, будь добр, позаботься о коне месье де Клерака. До скорого свидания, месье де Клерак. Мы сейчас удалимся, чтобы вы могли поговорить с хозяйкой Грэнмьюара наедине.

И, прежде чем я успела остановить их, они все ушли.

– Зайдите в дом, не стойте на холоде, – сказала я. Я чувствовала себя неловко и не знала, что еще сказать. – Не желаете ли вина?

– Мне бы лучше горячей воды, чтобы привести себя в порядок после трехдневной скачки из Уэмисса.

– Трехдневной скачки? Из Уэмисса? В феврале?! Но что вы там делали и ради какого важного дела вдруг отправились зимой сюда? Что за срочность?

– Я был в Уэмиссе, потому что там сейчас находится королева, и у нее к вам важное, срочное дело. У меня для вас письмо, а также послание, которое королева не захотела доверить бумаге и велела передать на словах. Пойдемте в дом. Там я вам все скажу.

Мы зашли в дом, и я позвала Эннис Кэрни, чтобы она приготовила горячую воду, мыло и полотенца для Нико, а сама побежала в Русалочью башню, где торопливо сполоснула лицо, заплела волосы и надела свежий чепчик. В старом серебряном зеркале моя кожа казалась сине-зеленой, словно я и впрямь была русалкой, выловленной из моря. Прошло полтора года с тех пор, как я видела его в последний раз. А я выглядела постаревшей на десять лет. Без придворного наряда, без украшений, без косметики, с сединой в волосах, я казалась себе совершенно другой женщиной.

Собственно, я и была совершенно другой.

Полчаса спустя мы с Нико расположились в небольшой выходящей окнами на юг комнате рядом с большим залом замка. Дженет налила нам два кубка вина и удалилась. Выражение ее лица было красноречивее всяких слов: «Ты знаешь, зачем он здесь, он тебя любит, он хочет, чтобы ты вернулась ко двору, он найдет способ избавить тебя от этого чудовища – твоего мужа». Ее взгляд и мимика выразили все это как нельзя более ясно, хотя вслух она не произнесла ничего. Мы остались вдвоем.

Он вручил мне письмо, запечатанное красным воском, на котором был оттиснут лев – герб шотландского королевского дома.

– Прочти его, – сказал он.

Я была не уверена, хочется ли мне его читать. Медленно, очень медленно я сломала печать и развернула бумагу. Письмо состояло всего из нескольких строк и, насколько я могла судить, было написано рукою Мэри Битон – ее почерк был очень схож с почерком самой королевы, и та часто диктовала Битон письма – таким ловким способом она ухитрялась делать свои послании более личными, чем если бы они были написаны секретарем, и в то же время не утруждала себя, водя пером по бумаге.