Читающая по цветам

Он повернул голову и задумчиво посмотрел на вьющийся по стене сада сладко-горький паслен. И снова меня поразила перемена, произошедшая с его лицом – с него словно срезали все лишнее, наносное, и стали четче видны красивые линии его скул, широко расставленные глаза, изысканная линия подбородка. Что же произошло с ним во Франции?

– О, я сбежал из монастыря, когда мне было лет двенадцать, и после этого меня отдали на попечение светских учителей. Но строгий монастырский устав оставил в моей душе такой глубокий след, что он не вполне изгладился и посейчас.

– А почему вы сбежали?

Он сорвал побег паслена и принялся обрывать с него листья. Он явно не хотел продолжать, но с веткой паслена сладко-горького в руках и ароматом его листьев на коже ему не оставалось ничего другого, как сказать правду.

– Я хотел спасти прекрасную принцессу от ужасной участи.

– Вам было тогда всего двенадцать лет, и вы были послушником в монастыре – и все же у вас была возлюбленная принцесса?

– Вы поняли меня слишком буквально. – Он разорвал лист паслена пополам. – Прекрасная принцесса была моя мать. Как вы уже, наверное, догадались, я незаконнорожденный.

Слово «мать», как всегда, резануло меня по сердцу.

– Моя собственная мать была внебрачной дочерью герцога де Лонгвиля, – вымолвила я, стараясь, чтобы мой голос не дрогнул. – Такие вещи случаются сплошь и рядом. А в чем состояла ее ужасная участь?

– Ее заставили выйти замуж за человека, которого она ненавидела и боялась. Я добрался до Руффиньяка, куда он ее увез, и попытался сразиться с ним – нет нужды говорить, что в результате он меня просто избил. Мне не позволили вернуться в монастырь, а что касается моей матери, то не прошло и года, как она умерла, замученная своим мужем.

Что я могла на это сказать? Его мать умерла, а своего отца он не знал, так какие же семейные дела привели его во Францию? И кто были его мирские учителя? И откуда он взял свою фамилию и поместье в Клераке?

– Теперь вы понимаете? – Он бросил плеть паслена наземь, взглянул мне прямо в глаза, и во взгляде его вспыхнул бешеный гнев. – Я слишком хорошо знаю, что бывает, когда женщину насильно выдают замуж. Я старался забыть всю эту историю, но во Франции мне волей-неволей пришлось снова ее вспомнить – я узнал, кто мой отец, Ринетт, и почему мою мать заставили выйти замуж.

– И почему?

– Мой отец хотел жениться на дочери знатного вельможи. Из-за того, что моя мать упорно отказывалась вступить в брак, пошли слухи, что она и мой отец все-таки тайно обвенчались. И чтобы доказать, что это не так, ее насильно выдали замуж.

«Я узнал, кто мой отец…

Не спрашивай у него, кто это, – шепнул мне сладко-горький паслен. – Ему пока еще трудно об этом говорить. Позже, возможно, он расскажет тебе, позже. Позже он расскажет тебе еще кое-что, то, что ты, быть может, захочешь, а быть может, и не захочешь услышать».

– Граф Роутс посвящен в планы леди Маргарет выдать вас замуж силой. – Его голос зазвучал по-другому. Сегодня он больше не будет откровенничать. – Вы об этом знали?

– Королева обещала защитить меня.

– Не доверяйте ей. У нее благие намерения, но она непостоянна, как ртуть, и всецело зависит от лорда Джеймса. Я не вправе давать вам советы, Ринетт, но будь я вправе, я бы настоятельно рекомендовал вам остаться здесь, с вашими близкими, и пускай королева едет дальше без вас.

Он бросил плеть паслена сладко-горького на землю, и теперь я уже не знала, правду он говорит или нет. Действительно ли он заботится о моей безопасности? Неужели он вызвался поехать со мною в Грэнмьюар совершенно бескорыстно, только лишь для того, чтобы поговорить со мной? Или же он, как утверждал Роутс, все-таки агент Антуанетты де Гиз и ездил во Францию как раз поэтому?

– Я продолжила свое расследование, – сказала я. – Никто мне открыто не угрожал, хотя жизнь двора сама по себе полна опасностей и интриг. И мне кое-что удалось выяснить – у сэра Джона Гордона нет кинжала, украшенного гранеными рубинами.

Он улыбнулся. Понял ли он, что я предлагаю ему лишь малую толику того, что знаю, в надежде, что он расскажет мне все, что узнал сам? По-видимому, да, потому что он сказал:

– Я могу рассказать вам две вещи. Во-первых, месье Блез Лорентен не связан с французской королевской семьей ни узами крови, ни убеждениями – он обыкновенный наемник и служит тому, кто ему платит.

«Я в некотором роде из ведомства французского посла, – сказал мне Блез Лорентен, – хотя и не состою на службе у самого месье де Кастельно».

– Стало быть, он может работать на кого угодно.

– И очень может быть, что сегодня он работает на одного, а завтра – на другого.

– Однако убийца, которого мы ищем, действовал последовательно. Он убил Александра, чтобы помешать ему продать ларец, а мастера Уэдерела – чтобы припугнуть меня и предупредить, чтобы и я его не продавала.

– Верно. Однако есть множество людей, стремящихся к тому же – помешать вам продать ларец кому-либо кроме них самих. Так что он может служить одновременно двум господам, имеющим схожие цели.