Чокнутая будущая (СИ)

Он выпил лекарство залпом, повернулся лицом к спинке дивана и накрылся пальто с головой.

Я стащила с него ботинки.

Долго сидела рядом и гладила по спине.

Какие слова можно найти для того, кто никак не смирится с реальностью?

Алеша старел, но отказывался это признавать.

Вступал в новую полосу своей жизни, но цеплялся за прошлую.

Будь он обычным человеком, то этот переход давался бы ему проще, но для артиста, привыкшего к поклонницам, все казалось куда мучительнее.

Глядя на своего мужа, я поняла, что популярность — самая сильная зависимость в мире.

Вызывает стопроцентное привыкание.

Ночью Алеша разбудил меня, жалуясь на боль в груди.

Я вызвала Скорую.

О том, что надо позвонить кому-нибудь, подумала только утром.

Ветер гонял редкие тучи по серому хмурому небу.

В больничном скверике деревья теряли свою листву.

Половина седьмого. Еще слишком рано, или у нормальных людей уже прозвенел будильник?

Я вздохнула и набрала Антона.

— Мирослава? — совсем недружелюбно буркнул он.

— Ночью у Алеши был обширный инфаркт, — устало сообщила я. — Делали коронарное шунтирование. Сейчас он в реанимации, меня туда не пустили. Если все будет нормально, то в палату его переведут через пару дней. Сейчас я еду домой, пятая горбольница.

— Он в порядке? — быстро спросил Антон.

— Прогнозы хорошие.

— Понял. Еду.

— Ага, — я отключилась и побрела к остановке.

После длинной бессонной ночи меня чуть знобило. Мысли метались бестолковые, отрывочные. Надо ли отменить всех моих клиентов? Смогу ли я добиться, чтобы мне позволили остаться у Алеши в палате? После шунтирования нужен уход, я знала об этом многое — бабушка тоже сильно болела. Как устроить все наилучшим образом? Сколько денег у меня отложено?

В теплом троллейбусе меня разморило. Я клевала носом и даже не собиралась реветь.

Всякое ведь случается, и такое тоже.

Глава 18

Как человек влюбляется в человека? Я имею в виду, должна же быть какая-то внятная причина.

Люди говорят о неуловимой химии, например. Запахе или выражении глаз, улыбке или ямочках на щеках, тембре голоса или еще каких-то глупостях, от которых екает сердце.

У меня оно екало, когда Антон произносил мое имя. У него это получалось невероятно интимно и в то же время так, как будто я была действительно важна.

Но, разумеется, это не могло быть причиной для любви.

Я влюбилась в него из-за еды.

И если вы себе сейчас представили что-то романтичное, вроде ужина в Париже или завтрака в Венеции, то немедленно перестаньте. Это была безвкусная и диетическая еда, без соли и на пару. И она предназначалась не мне.

По правде говоря, в эти месяцы я влюбилась в Антона трижды, и каждый раз у меня была вполне конкретная причина.

Тогда, когда у Алеши случился приступ, Антон приехал в больницу и сразу все разрулил. Договорился о платной палате, пообщался с лечащим и главным врачами, подкинул медсестрам и санитаркам конвертики на шоколадки.

— Ты можешь остаться сама с Лехой, — сказал он мне, — а можно нанять сиделку. Как тебе будет удобнее?

Мне?

Удобнее?

Разве сейчас время задавать такие вопросы?

— Я останусь сама, конечно, — ответила я, — не волнуйся, у меня есть опыт ухода за больными.

— Позвони, если тебе куда-то понадобится или если устанешь, я на подхвате, — попросил Антон и повесил трубку.

Это было непривычно.

Когда заболела бабушка, я была совсем одна — юная, все время напуганная и ничего не понимающая.

Оказывается, это очень важно — не оставаться одной в беде.

Я и раньше знала, что Антон очень ответственный человек, но знала это теоретически. На практике оказалось, что это как огромный зонт, который прикрывает тебя от ненастья.

Через пару дней Алешу перевели в палату, и я переехала туда. У меня была вполне сносная кушетка и сотня книжек на читалке, которые я все планировала прочитать, но все время откладывала.

Что может быть проще пребывания в больнице, особенно, если сама ты здорова? Не надо никуда бежать, не надо ни о чем думать, это как будто ты едешь в поезде, и мир становится маленьким и спокойным.

Но вскоре оказалось, что моя бабушка была сущим ангелом по сравнению с Алешей. Она не капризничала и не жаловалась, стойко переносила все процедуры и всегда улыбалась.

Алеша был из другого теста.

Я торопилась, когда в больничном коридоре налетела на Антона.

— Откуда ты несешься? — удивился он, поглядев на бахилы поверх кроссовок и верхнюю одежду в пакете.

Я поправила белый халат на плечах.

— Из дома, конечно, — пояснила торопливо.

Обход вот-вот должен был закончиться, и мне пора было вернуться на дежурство, пока Алеша не разнервничался.

— Что это? — он заглянул в другой пакет с контейнерами.

Алеша отказался есть больничную пищу с первого дня, и я в шесть утра мчалась домой, чтобы к десяти вернуться с паровыми котлетками и легким бульоном.

— А ты как думаешь?

— Пойдем-ка со мной, — Антон взял меня за руку и повел в сторону диванчиков у окна.

Там стояли огромные кадки с монстерами, давно нуждающимися в пересадке и стрижке.

— Но мне надо вернуться к Алеше.

— Десять минут ничего не изменят.

Ах, что бы он понимал.