Что губит королев

Все это сблизило Каролину-Матильду и Штруэнзее; историки считают, что именно зимой 1769–70 года они стали любовниками. В январе 1770 года Иоганну-Фридриху было даровано право проживания во дворце Кристианборг. По легенде, его комната располагалась над спальней Каролины и была соединена с ней потайной лестницей. К сожалению, проверить достоверность этого утверждения не представляется возможным: в 1794 году во дворце случился страшный пожар и при восстановлении его облик был сильно изменен. В девятнадцатом веке строение постиг еще один пожар, так что теперь дворец, в котором размещаются все три основные ветви власти Дании, не имеет ничего общего с местом действия основных событий нашего повествования.

Трагическая история любви молодой красивой королевы и медика из простонародья стала благодатной темой для романов, а со временем и фильмов. Была ли она в реальной жизни окутана тем флером романтичности, который способен и в наши дни, лишенные какой бы то ни было сентиментальности, вышибить слезу у забывшегося на минуту читателя или зрителя? Трудно сказать.

Каролина-Матильда вовсе не была столь красива, как игравшие ее в кино (примером тому может служить вышедший в 2012 году датско-немецкий фильм «Королевский роман») по-современному субтильные актрисы. К тому же в периоды приступов водянки ее внешность становилась просто отталкивающей, чего не могла скрыть на портретах даже кисть придворного художника-льстеца. Вполне понятно, что после отвращения, вызванного у нее кратковременным сексуальным опытом с ненормальным во всех отношениях мужем, плотская любовь с обаятельным, крепким и опытным любовником, какового являл собой Штруэнзее, полностью захватила и подчинила себе юную женщину, которой не исполнилось и двадцати лет. Она с головой бросилась в этот поток ошеломляющих чувств, который нес ее, не давая остановиться и задуматься, – да и ум-то у Каролины-Матильды был не особенно развит. В ней не было ничего и отдаленно похожего на вдовствующую королеву Юлиану-Марию, которая просчитывала все свои действия далеко вперед. Она любила – и все остальное уже не имело для нее никакого значения. Она забыла все предписания и требования этикета, которые столь успешно усвоила с молоком матери. Она стала неосторожна и не скрывала своей страсти к любимому человеку. С другой стороны, эта любовь придала ей уверенности в себе, и Каролина-Матильда отбросила ту робость юной девушки, от которой долго никак не могла отделаться после прибытия в Данию.

Действительно ли любил ее Штруэнзее или просто использовал для достижения своих далеко идущих целей? Психически больной король находился полностью в его власти, возможно, доктор хотел подчинить себе и его супругу. Наверное, ему, простолюдину, льстило, что он полностью покорил не просто глупенькую молодую женщину, но сестру английского короля, отпрыска древней королевско-герцогской династии, уходившей корнями в глубокое прошлое, королеву значительного государства. Возможно, доктор надеялся после проведения своих реформ стяжать себе славу благодетеля отечества и самому завладеть короной. Известно, что Штруэнзее со временем настолько уверился в своей власти, что стал покрикивать на королеву в присутствии других. Не стоит забывать, что он был почти на полтора десятка лет старше ее, прекрасно осознавал, сколь недалека Каролина-Матильда, и вполне мог считать ее лишь ступенькой к завоеванию неограниченной власти.

Тем временем состояние здоровья короля продолжало ухудшаться, он все дальше отходил от восприятия реальной действительности. Кристиан все больше доверял ведение дел своему медику. Действовавший в Дании «Закон об абсолютной королевской власти» требовал, чтобы каждый закон принимался лично королем. Но, завоевав доверие короля, Штруэнзее мог с легкостью подсовывать ему для подписи нужные ему с целью реформирования государства указы. Все лето Йоганн-Фридрих провел вместе с королевской супружеской парой на отдыхе в их летних резиденциях, замках Фредериксборг, Травенталь и Хиршхольм. Там он, пользуясь полной свободой, вдали от сановников и королевских советников, все подмечавших и во все совавших свой нос, готовил тексты новых указов, якобы обсуждая их с королем, хотя весьма сомнительно, чтобы Кристиан был в состоянии для подобной умственной деятельности. В результате уже в сентябре 1770 года вышли в свет законы о запрете на пожалование титулов и орденов без соответствующих заслуг и отмене цензуры в печати. Правда, этот указ вышел боком самому Штруэнзее: на него обрушился поток памфлетов, статеек и карикатур, где не была обойдена тема его преступной любовной связи с королевой. Позднее к закону была сделана поправка, запрещающая полную анонимность печатного материала.