Что я сделала ради любви

Через полчаса она уже входила в офис Джорджи на втором этаже. Большой изогнутый стол, шкафчики на стенах и пара кресел обтекаемой формы, обитых коричневой тканью с рисунком из древесных ветвей, – вот и вся мебель. Все слишком модерновое для этого дома, и Чаз сразу невзлюбила обстановку.

Эрон, стоя спиной к ней, говорил по телефону.

– Мисс Йорк пока не дает интервью, однако, я уверен, будет более чем счастлива участвовать в вашем благотворительном аукционе… Нет, она уже пожертвовала свои сценарии «Скип и Скутер» в Музей телевещания.

Сейчас он казался совершенно иным человеком, уверенным в себе и не таким тошнотворным.

Чаз поставила на стол рулет с индейкой, который сделала сама из обезжиренной тортильи, постного мяса, помидора, листьев шпината и кусочка авокадо. Она надеялась, парень поймет намек.

Закончив разговор, Эрон уставился на рулет.

– Только не рассчитывай на это каждый день, – предупредила Чаз и, взяв новый выпуск «Флэш», с Брэмом и Джорджи на обложке, присела на край стола и стала листать журнал. – Ешь.

Эрон принялся за рулет.

– Майонеза не имеется?

– Нет.

Она поднесла к носу пробник духов.

– Сколько тебе лет?

Оказалось, что Эрон хорошо воспитан: прежде чем ответить, прожевал.

– Двадцать шесть.

На шесть лет старше, но выглядит моложе.

– Окончил колледж?

– Канзасский университет.

– Многие из тех, кто ходит в колледж, ни черта не знают. – Она всмотрелась в его лицо и решила, что кто-то должен ему сказать. – У тебя идиотские очки. Только не обижайся.

– А что в них плохого?

– Уродливые. Попробуй контактные линзы или что-то в этом роде.

– С контактными линзами полно возни.

– У тебя красивые глаза. Нужно, чтобы люди это видели. Купи по крайней мере приличную оправу.

У толстяка действительно были ярко-голубые глаза с густыми ресницами, но больше в нем ничего привлекательного не наблюдалось.

Эрон нахмурился, отчего щеки раздулись еще больше.

– Не думаю, что особа с дырками в бровях имеет право кого-то критиковать!

Чаз нравился пирсинг в бровях. С ним она чувствовала себя крутой, бунтарем, которому плевать на общество.

– Можно подумать, мне интересно твое мнение!

Эрон снова повернулся к компьютеру и вывел на экран какой-то график. Чаз поднялась и пошла к двери, но по пути заметила его большой уродливый портфель, лежавший на полу. Из него торчал огромный пакет с чипсами. Чаз нагнулась и вытащила пакет.

– Эй! Что ты делаешь?

– Тебе они ни к чему. Позже принесу фруктов. Эрон неловко поднялся с кресла.

– Отдай! Мне твои фрукты не нужны.

– Хочешь жевать эту дрянь?

– Хочу.

– Обойдешься, – фыркнула Чаз и, уронив чипсы на пол, раздавила пакет ногой. – Вот так.

– У тебя что, проблемы? – озадаченно спросил Эрон.

– Я просто стерва.

Сбегая по лестнице, Чаз почти видела, как он тянется за раздавленными чипсами.

Брэм продолжал отсиживаться в офисе, словно у него действительно было полно дел, и предоставлял Джорджи умирать от скуки. Не зная, чем заняться, она забрела в тренажерный зал и принялась разогреваться перед балетной тренировкой, как делала каждый день. Мышцы были неподатливыми, но она не сдавалась. Может, следует установить здесь балетный станок? Она всегда любила танцевать и знала, что следует тренироваться каждый день. Как и упражняться в вокале. Настоящей певицей ее не назовешь. Звонкий голосок, заслуживший ей когда-то славу на Бродвее, так и не оформился с возрастом. Но слух у нее был, а энергия возмещала недостаток диапазона и истинно красивого тембра.

Закончив тренировку, Джорджи поговорила по телефону с Сашей и Эйприл и сделала несколько покупок в интернет-магазинах. Подумать только, распорядок дня свелся к тому, чтобы надоедать занятым подругам и из кожи вон лезть, чтобы хорошо выглядеть перед очередной встречей с фотографами. Единственное развлечение – повсюду ходить за Чаз с видеокамерой и донимать девчонку вопросами.

Чаз шумно жаловалась на то, что ей не дают покоя, и тем не менее отвечала. А Джорджи каждый день узнавала о ней немного больше. Ее все возрастающее увлечение прошлым экономки было единственным, что мешало нанять собственную кухарку.

В пятницу утром, на седьмой день ее супружеской жизни, они с Брэмом встретились с устроительницей вечеринок, крикливо-назойливой, очень дорогой и высокорекомендуемой Поппи Паттерсон. В этой женщине раздражало абсолютно все. Но ей понравилась тема вечеринки, поэтому ее наняли и попросили обсудить детали с Эроном.

Этим же днем отец решил, что достаточно долго наказывал дочь, и наконец согласился подойти к телефону.

– Джорджи, насколько я понимаю, ты хочешь, чтобы я одобрил твой брак. Но как я могу? Особенно зная, какую ошибку ты сделала.

Она не скажет ему правду. И не станет громоздить гору лжи Достаточно с нее того вранья, которое уже пришлось наговорить!

– Я просто думала, что мы побеседуем по душам. Разве я так уж много прошу?

– Именно сейчас? Да, мне не нравится Шепард. Я ему не доверяю. И беспокоюсь за тебя.

– Тут не о чем беспокоиться. Брэм не… не совсем такой каким ты его помнишь.