Что изволите?

– Героев вокруг нас как раз много, но они всегда скромны, потому и незаметны. А я теперь говорю лишь о тех немногих людях, за которых ручаюсь. Знаешь, вспомнил вдруг… Спустя пару дней после того, как я батю схоронил, подошел ко мне незнакомый человек. Тоже – батиных лет. Теперь уже дед, пожалуй. И выразил он мне соболезнования. Как-то проникновенно это у него получилось, потому я не стал делать вид, будто куда-то тороплюсь. Я в те дни вообще потерялся и просто не знал, куда мне следует торопиться. И он не стал говорить дежурных фраз – только непосредственно об отце. Сказал, что знал его с фронта. Ты только представь себе этот срок? Он сказал мне, что всегда считал батю воистину великим человеком. Так и сказал – великим. И пояснил – величие человека ведь не в должностях – оно в человечности! Величие в том, что твой отец никогда, даже в самой тяжелой или щепетильной ситуации, себя не уронил. Он никогда себя не выпячивал и не ловчил. Всегда работал в интересах дела или в помощь кому-то, кто сам не справлялся. Себя же, казалось, вспоминал в последнюю очередь. А такое редко кому удаётся! Притом он не казался ангелочком или повидлом. Нет! Он был уверенным и сильным человеком, не только способным сражаться, но и сражающимся, если видел в том резон, если считал, что страдает справедливость. Потому люди к нему и льнули. Рядом с ним даже слабак становился увереннее, сильнее и решительнее. Он заряжал окружающих своим пониманием жизни! Он строил вокруг себя правильную жизнь, жизнь не животную, как теперь, а людскую! И люди, уважавшие отца, в этом ему помогали. И жизнь действительно приобретала возвышенно братский характер! Не могу тебе объяснить, что сам понимаю…

– Что-то раньше ты мне не рассказывал о той встрече…

– Как-то не приходилось… Так вот. Однажды, рассказал мне тот дед, они с моим отцом встретились в одном народном суде. Случайно! Через много лет! И оба оказались в должностях народных заседателей. Может, ты не знаешь, была такая практика в советское время. Неплохая, между прочим, практика! Народных судей тогда назначали от различных организаций, точнее, всем коллективом выбирали – либо самых честных, либо самых ненужных, чтобы с глаз долой. Ведь всякое и тогда в жизни случалось! А дело в тот раз попалось им необычное – утрата табельного оружия каким-то командировочным офицером. Он-то и не задумывал ничего незаконного – другие были времена. Утрата пистолета считалась ужасным происшествием! На всю страну. Всей страной и начинали искать. Это сегодня, куда ни глянь, всюду черный зрачок ствола на тебя смотрит! Тогда даже бандитам такое не снилось! Так вот, тот офицер дела свои в городе доделал, но умаялся за день со всеми его заботами, вот и задремал где-то в парке. На уединенной лавочке… Непроизвольно задремал. Ему показалось, будто всего на несколько минут, но когда проснулся, пистолета не обнаружил! Расследование оказалось коротким, а пистолет не нашли. Хорошо ещё вышло, что офицера судили народным судом, а не военным. В его состав входили два народных заседателя, таких же, как мой батя, а третьим у них был председатель – кадровый судья! Но именно он, конечно, всему среди них голова, хотя решение принималось голосованием всех трех членов суда. И все голоса имели равный вес. Да только больший спрос, как ни крути, всё равно с председателя. Ведь именно ему придется отчитываться перед высшими инстанциями за неправильный приговор и прочие помарки-недоделки. Потому он привычно повёл дело к тому, чтобы впаять офицеру максимальный срок за неумышленную утрату… В этом случае к самому судье претензий сверху, конечно, не будет. Ещё и похвалят! Проявил строгость и принципиальность! А человеку, между прочим, восемь лет! Представляешь! Живет человек честной человеческой жизнью и вдруг засыпает где-то из-за усталости, а просыпается уже преступником. Его нормальная жизнь, как расплата за случайный сон, начнется лишь через восемь лет! Ужас, если на себя такое примерить!

– Так-то оно так, но ведь он действительно виновен! Проморгал, и тем самым, способствовал… Ведь так у вас говорят?

– Ну, что ты, Светка? Ведь преступного умысла не было! Только халатность? Да и ее можно оспорить! Кто-то же должен был несчастного офицера к любой воинской части приписать, где есть оружейная комната и место для отдыха, но не сделали этого! Значит, не вина его, а беда его! А ему за это, раз – и восемь лет впаяли!

– Но ведь пистолет-то пропал! – не унималась жена.