Что не так с этим миром

В мировой истории не найти революции, которая не была бы, по сути, реставрацией. Среди многих фактов, которые заставляют меня сомневаться в современной привычке концентрировать взгляд на будущем, вот самый сильный аргумент: все исторические деятели, которые действительно как-то повлияли на будущее, устремляли взгляд в прошлое. Не стоит даже упоминать Возрождение: само слово доказывает мою правоту. Оригинальность Микеланджело и Шекспира началась с находок старых ваз и рукописей. Тонкий вкус поэтов происходит от тонкого вкуса антикваров. Так Высокое Средневековье питалось воспоминанием о Римской империи. Так Реформация оглядывалась на Библию и библейские времена. Так современные католики обратились к временам святых отцов. Современное движение, которое многие считают наиболее анархическим, в этом смысле оказывается и самым консервативным. Никогда прошлое не почиталось так высоко, как превозносилось оно французскими революционерами. Они призывали дух маленьких республик античности с той же безусловной уверенностью, с какой призывают богов. Санкюлоты (что опять же понятно из названия[40]

) верили в возвращение к простоте. Они истово верили в далекое прошлое – некоторые могут назвать его мифическим. По какой-то странной причине человек всегда должен выращивать фруктовые деревья на кладбище. Человек может найти жизнь только среди мертвых. Человек – уродливый монстр, его стопы направлены вперед, а лицо повернуто назад. Он может сделать будущее богатым и великим, но только пока он думает о прошлом. Когда он пытается думать о самом будущем, его разум сужается до предела, граничащего со слабоумием (некоторые называют это состояние нирваной). Завтрашний день – это Медуза Горгона, человек способен смотреть на него только через отражение в сияющем щите вчерашнего дня: если посмотрит на него в упор, то превратится в камень. Такова была судьба всех тех, кто воспринимал судьбу и будущее как нечто ясное и неизбежное. Кальвинисты

[41]

с их совершенным вероучением о предопределении были превращены в камень. Современные социологи с их пыточной евгеникой превращаются в камень. Единственное отличие состоит в том, что пуритане превращаются в величественные статуи, а апологеты евгеники – в смешные.

Но в прошлом есть одна особенность, которая больше, чем все остальные, ужасает и угнетает современных людей и подталкивает их к этому безликому будущему. Я имею в виду присутствие в прошлом великих идеалов, неосуществленных и порой заброшенных. Вид этих грандиозных неудач огорчает беспокойное и довольно угрюмое поколение; и наши современники хранят странное молчание, порой граничащее с бессовестностью. Их полностью исключают из газет и практически полностью из учебников истории. Например, нам часто говорят, восхваляя грядущее, что мы движемся к созданию Соединенных Штатов Европы. Но при этом осторожно умалчивают о том, что мы выходим из Соединенных Штатов Европы, о том, что такое понятие буквально существовало в римскую эпоху, а по сути, также и в Средневековье. И не желают признать, что межнациональная ненависть (которую именуют варварской) в действительности появилась недавно, вследствие разрушения идеала Священной Римской империи. Или опять же нам скажут, что грядет социальная революция, великое восстание бедных против богатых, но при этом не берут в толк, что Франция уже предприняла такую великолепную попытку без посторонней помощи и что мы и весь мир позволили вытоптать ее и забыть. Я с уверенностью заявляю, что в современных письменных источниках более всего бросается в глаза предсказание идеалов в будущем вкупе с игнорированием их существования в прошлом. Можете сами проверить: прочитайте любые тридцать-сорок страниц брошюр, пропагандирующих мир в Европе, и посчитайте, сколько из них восхваляют былых Пап или императоров за сохранение мира в Европе. Прочитайте сколько угодно эссе и стихов, восхваляющих социал-демократию, и посчитайте, сколько из них хвалят якобинцев, которые создали демократию и умерли за нее. Эти колоссальные руины для современного человека – всего лишь огромное бельмо на глазу. Он оглядывается на долину прошлого и видит великолепные, но недостроенные города. Они не завершены не всегда из-за вражды или несчастного случая, но часто из-за непостоянства, умственной усталости и жажды чужой философии. Мы оставили незавершенным не только то, что должны были сделать, но даже то, что хотели сделать.