Что скрывает снег

Учитель вошел внутрь, мысленно содрогаясь от предвкушения непристойных открытий. Однако то, что он увидел наяву, поразило гораздо больше фантазий. Картина, открывшаяся перед глазами, оказалась до удивления привычной. Коридор был точь-в-точь таким же, как и в его собственном доме. Даже пейзаж местного художника, украшавший холл, мало чем отличался.

Внутри стояла полная тишина. Единственное, что нарушало ее – капающая на металл вода. Похоже, в первом этаже вышел из строя рукомойник.

Чувашевский углубился в здание. Запахло сыростью и дешевыми духами. Вдруг он почувствовал себя вором. Надо бы заявить о себе – но в какой форме сделать это в нынешних обстоятельствах? Здравия дому он не желал.

Учитель откашлялся.

– Сударыни! Не изволите ли меня выслушать? – довольно громко выкрикнул он, но беззвучие не рассеялось. Постояв с минуту, глядя на фигурку фарфорового купидона, Чувашевский продолжил путь.

На ковре у лестницы он увидел комья грязи и большое бурое пятно. Вино? Кровь? Или еще не весть что, водившееся в этом доме? От большой кляксы шли малые, и они вели во второй этаж. Чувашевский продолжил свой путь по ним, и они привели его к распахнутой двери в конце коридора. Зайдя в комнату, учитель увидел непристойно большую кровать, покрытую алым атласным покрывалом. На ложе блуда возлежало, широко раскинув руки, тело, лишенное головы. Оно и стало источником бурых пятен, собравшихся в солидную лужицу у изголовья.

Машинально Чувашеский воздел руку для крестного знамения – однако не успел довершить его. Сзади послышался тяжелый стук – некто грузный двигался прямо к нему. Но учитель не успел понять, кто это. Секунда, и удар нерубленым поленом для топки свалил его с ног.

***

– Бяка! – Варя бросила ложку на пол.

Она редко капризничала, но уж если принималась за дело, то основательно.

Павлина отложила кофту, которую штопала, подняла прибор и вернула обратно.

– А ну ишь!

– Не буду, – Варя демонстративно поджала губы. – Фу! Невкусно! Хочу кулебяку!

Нянька продолжила прерванное занятие.

Девочка набрала полную ложку пресной пшенной размазни и вылила на пол.

– Хочу кулебяку!

Нянька встала, деловито накинула засаленный, многократно латанный тулуп, сняла с печи детскую шубку и направилась к своей уже примолкшей подопечной.

– Куда мы идем?

Расторопно вставляя руки в рукава, Павлина невозмутимо отвечала:

– Отведу-от тебя в лес и сдам катам. Оне ужо ждать притомились.

Глаза девочки округлились от ужаса.

– Не надо!

– А они тебя – хоп – на палку – и в огнище. Сжарят – станут исть.

– Не хочу! Хочу кашу, – Варя, готовясь разрыдаться от ужаса, цепко схватилась ручонкой за угол стола.

– Цц, надо. Кто кашу не ист – того каты идят.

– Няяя…

Хлипкая дверь, по обыкновению не запертая днем на засовы, отворилась. Она была открыта – однако без стука входили только свои. Вчерашние дядьки – длинный и короткий, белый и черный – к своим точно не относились.

– А вы, вижу, уходите, – неприятным голосом заявил длинный, бесцветный, безликий – тот, что вчера так грубо разговаривал с нянькой.

Черный, мохнатый снял шапку. Одна его рука висела на перевязи.

Варя вспомнила, что намедни он ей очень понравился. Вечером она все выспрашивала Павлину, может ли черт быть добрым. Та ругалась – негоже в ночи поминать нечисть.

– И тебе не хворать, – проворчала, не оборачиваясь, Павлина.

– Мы идем к катам, – ответила Варя.

Нянька странно на нее взглянула и неестественно улыбнулась гостям:

– Ишь чего выдумала. Не слухайте ее, барыны, дите ж …

– Н-да? И куда ж вы собрались? Девочка?

– В лес.

– Хворосту набрать, – продолжала льстиво растягивать губы Павлина.

Визитеры переглянулись.

– Думаю, сударыня, вам, после того, как мы осмотрим вещи господ Вагнеров, придется проследовать с нами в управу и кое-что обсудить.

Варя чувствовала на своей щеке участившееся дыхание няньки.

– Покажи, где вещи твоих хозяев.

Павлина распахнула дверь в единственную комнату.

– Все там. Поглядьте.

Полицейские проследовали в помещение, прикрыв за собой дверь. Раздались шум выдвигаемых ящиков, шорох разбрасываемых вещей и треск разбиваемых досок.

– Ить ироды, – прошептала нянька.

– Смотри, Ершов!

– Что это? Потайной ящик?

– Да нет же! Смотри сюда!

– Это же… Но этого просто не может быть. Это же все меняет!

– А вот еще… И еще…

– Значит, все вышло совсем не так, как мы полагали. Хм, а кто первый заговорил об этом?

– Ты меня спрашиваешь?

– Оставьте, не до того сейчас!

Шорохи продолжились.

– А это что… Посмотрите-ка.

– Похоже на кровь.

– Уберите оттуда свои пальцы, Деникин. Снова все испортите! Аккуратно сложите – ведь я же все объяснял…

Через несколько минут визитеры потребовали суконный мешок. Свалив туда вещи папеньки, они, совместно держа свою ношу, едва ли не бегом покинули дом. На прощанье не сказали ни слова.

И даже про прогулку с Павлиной в спешке забыли.

***