Что слышно насчет войны?

Поместье Д.

Дорогой Рафаэль!

Я получил оба твои письма: то, что ты передал с Жозефом, и последнее, в котором спрашиваешь, почему я не ответил.

Я собирался ответить на первое письмо сразу же, но, знаешь, как это бывает, все откладывал, а тут пришло второе.

Мы с Жозефом поладили. Вообще-то он занимается малышами, но еще ему поручили работать в библиотеке, а она постоянно пополняется новыми книгами, поэтому я его часто вижу. Я ему немножко помогаю, а он советует мне, что читать: Ромена Роллана, Анатоля Франса, «Падение Парижа» Ильи Эренбурга. Сам Жозеф всегда читает с карандашом в руке. Сейчас я начал «Детство» Максима Горького. Это история мальчика, который потерял отца и плывет по Волге на пароходе в Нижний Новгород к деду.

Особенно здорово, насколько все географически точно. Автор называет города по ходу плавания из устья реки вверх по течению: Астрахань, Саратов,

Симбирск, Нижний Новгород. Конечно, в книге перечислены не все города, но эти названия так понравились мне и так прочно врезались в память, как будто я знал их всю жизнь. Мне захотелось найти остальные, и я полез в энциклопедию. Там сказано, что Волга — самая длинная река в Европе (3694 км), что она берет начало на Валдайской возвышенности и впадает в Каспийское море, протекая через Калинин, Ярославль, Кострому, Горький, Казань, Ульяновск, Куйбышев, Саратов, Сталинград и Астрахань. Еще я узнал, что Нижний Новгород теперь называется Горьким в честь писателя, который там родился, и что в СССР вообще часто переименовывают города, присваивая им имена великих людей. Например, Сталинград раньше назывался Царицыном, Куйбышев — бывшая Самара, Тверь стала Калинином, а Симбирск — Ульяновском, по настоящему имени Ленина. Самый замечательный пример — это Санкт-Петербург, который сначала переименовали в Петроград, а потом уже окончательно — в Ленинград.

Когда мы в следующий раз будем играть в «Я знаю город…», [28]я постараюсь называть только русские города.

Я заметил, что некоторые мысли и фразы в повести повторяются. Например, дважды на расстоянии нескольких страниц почти в одних и тех же словах описано чувство, которое меня поразило. На странице 19 сказано (это относится к деду): «У меня явилось особенное внимание к нему, опасливое любопытство». И почти то же самое через несколько страниц (это говорит мальчик после болезни): «С тех дней у меня явилось беспокойное внимание к людям».

Наверное, такое бывает и в других книгах, просто я раньше не замечал.

Мало-помалу я сильно пристрастился к чтению. Так хорошо уединиться с книжкой где-нибудь в парке или погрузиться в нее, лежа в постели. А главное, всегда можно остановиться, вернуться назад и перечитать, что хочется, сколько угодно раз. Кино я по-прежнему люблю, но уж очень редко туда хожу. Может, поэтому стал с таким удовольствием читать.

Недавно у нас тут чуть не случился пожар.

Помнишь братьев Липштейнов? Сейчас одному из них семь, другому девять лет, но они все такие же бешеные. Младший-то все и устроил. Он потерял носок и полез искать его под кроватью с зажженной свечкой в руках, не знаю уж, где он ее взял. Конечно, тут же загорелся матрас из конского волоса, а Изидор, вместо того чтобы позвать на помощь, испугался, что его заругают, и стал изо всех сил дуть на огонь, хотел его потушить. Лучше от этого, понятно, не стало. К счастью, по коридору проходил Жозеф, почувствовал, что пахнет дымом, и сорвал со стены огнетушитель. И только когда вся кровать покрылась толстым слоем пены, он заметил, что из-под нее торчат ноги — Изидор побоялся вылезти. Жозеф бросил огнетушитель, который тут же заплевал пеной всю спальню, и выволок Изидора. Когда старший брат увидел, в каком он состоянии, то обозвал Жозефа дураком и стал кричать, что, если Изидор из-за него ослепнет, ему придется всю жизнь платить ему пособие, и прочее в том же духе, пока не вмешалась Люба и не утихомирила его.

Через несколько дней Изидор в очередной раз опоздал к завтраку. Жозеф разливал малышам какао, как вдруг к ним от соседнего стола подлетел старший брат Изидора, схватил нож для масла, стал им размахивать и вопить: «Первого, кто начнет пить какао, пока нет моего брата, пырну в живот!» Не успели дети испугаться, а Жозеф что-нибудь сказать, как в столовую преспокойно вошел Изидор. Феликс, по праву старшего, влепил ему оплеуху, чтоб знал, как опаздывать. Изидор набычился и сел на свое место, Жозеф пожелал всем приятного аппетита, а Феликс вернулся к своему столу.

Жозеф, несмотря ни на что, любит обоих братьев. Очень, говорит, хорошо, что они так привязаны друг к другу, а что с ними не оберешься неприятностей — ничего страшного.

А вот последний случай с Изидором. Пришел он вчера в библиотеку и выбрал ценную книгу, которую обычно мы выдаем только для чтения на месте. Это большая книга про Африку с цветными картинками: на них львы, слоны, носороги и разные другие дикие звери. Жозеф все же разрешил Изидору унести книга, но попросил обращаться с ней аккуратно. Тот же, не разобравшись, ощетинился, выставил кулаки и заявил, что никого не боится.

Я тебе рассказываю про Липштейнов, чтоб ты понял, что у нас тут все по-прежнему.

Кстати, если у тебя есть под рукой номер «Права и свободы» с фотографией, где мы все стоим на крыльце вместе с Марком Шагалом, посмотри повнимательней и увидишь, что Феликс приставил рожки одному вожатому. Когда этот вожатый увидел газету, он пришел в ярость, Феликса все ругали, а Люба вызвала его к себе в кабинет. Вышли они оттуда вдвоем, у Феликса были красные глаза, а Люба сказала всем, что Феликс просто хотел показать пальцами букву V, знак победы — он видел такие в газетах, на снимках, сделанных во время Освобождения.

Ну вот, а еще мы уже начинаем думать о каникулах. Группу детей приглашают на июль в Польшу. Пошлют ли меня, пока не знаю, и даже не знаю, хочу ли ехать. Наверное, мне все-таки больше хочется повидаться с ребятами из прошлогоднего летнего лагеря. В этом году он будет на море — в Сен-Жан-де-Люзе или в Тарносе. Может, встретимся? Во всяком случае, надеюсь. Многие не хотят ехать в лагерь, потому что и так весь год провели в коллективе, но, боюсь, у них не будет выбора, разве что кого-нибудь заберут на лето родственники.

Говорят, с начала нового учебного года нас, старших, переведут поближе к Парижу. Мальчишек — в Монтрё, а девочек — в Аркёй. Как-то грустно отсюда уезжать, я так полюбил наш большой парк, но на новом месте недалеко метро, будет легко добираться до Парижа, а там лицей и столько всего интересного, то же кино, по которому я так скучаю.

Напиши, какие у тебя планы на лето. Может, соберетесь и приедете к нам как-нибудь в воскресенье? Или у нас будет случай выбраться в Париж, встретимся тогда всей компанией на площади Республики. В общем, посмотрим, как получится, а пока прощаюсь.

Твой друг

Жорж.