Что у нас впереди?

«При произнесении чтецом имени и прозвища главного злодея, также и станицы, где он родился, обер-полицмейстер спрашивал его громко: "Ты ли донской казак Емелька Пугачёв?" Он столь же громко ответствовал: "Так, государь, я донской казак, Зимовейской станицы, Емелька Пугачёв". Потом, во всё продолжение чтения манифеста, он, глядя на собор, часто крестился, между тем, как сподвижник его Перфильев, немалого роста, сутулый, рябой и свиреповидный, стоял неподвижно, потупя глаза в землю. По прочтении манифеста, духовник сказал им несколько слов, благословил их и пошел с эшафота. Читавший манифест последовал за ним. Тогда Пугачёв сделал с крестным знамением несколько земных поклонов, обратясь к соборам; потом с уторопленным видом стал прощаться с народом; кланялся на все стороны, говоря прерывающимся голосом: "Прости, народ православный; отпусти мне, в чем я согрубил пред тобою; прости, народ православный!" При сем слове экзекутор дал знак: палачи бросились раздевать его; сорвали белый бараний тулуп, стали раздирать рукава шелкового малинового полукафтанья. Тогда он сплеснул руками, опрокинулся навзничь, и вмиг окровавленная голова уже висела в воздухе: палач взмахнул её за волосы. С Перфильевым последовало то же».

Потом голову Пугачёва насадили на спицу и выставили для общего обозрения и в назидание.

Или почти сто лет назад от казни Пугачёва (тоже, вероятно, со слов очевидца, но вряд ли придумано).

«Дьяк аккуратно свернул свиток, перевязал его шёлковым шнурком и дал знак палачу начать дело. Палач подошел к Разину и тронул за плечо. Степан отвёл его руку, перекрестился на весёлые купола храма Покрова, поклонился собравшейся толпе на все четыре стороны по русскому обычаю, проговорил: «Простите… Простите, православные…»  Исповеди перед смертью Разину, как бунтовщику, преданному анафеме, не полагалось. Он лег на плаху, раскинул в стороны руки и ноги и приготовился к четвертованию. Замерла толпа, и вдруг слышно стало, как хрястнул топор по дереву, с

надсадом прошёл сквозь мясо и кость. Вздрогнули люди и снова замерли.

Сначала палач отсёк Разину правую руку по локоть, затем левую ногу по колено. Но и в эти минуты Разин не проронил ни слова, не издал ни одного стона

».

Дальше слетела его голова, а потом уж и другие руки-ноги. Потом все отрубленные части Разина (голову, руки и ноги) насадили на спицы и разнесли по разным частям города в устрашение и назидание…