Что у нас впереди?

На лавочке перед домом сидят бабушка Вера и её брат Иван-Пётр. Что-то он ей рассказывает. Дядя Петя в то время отрастил бороду как у Карла Маркса, но белую-белую, даже и нельзя сказать, что седую. Штанины закреплены бельевой прищепкой – это он на велосипеде приехал. Значит, жили они с тётей Фаиной, его женой, уже в Прудах, но, возможно, что и рядом, в деревне Шишкино, следующей через ключ-ручей Гремячий от Телегино. Вода в ключе очень вкусная была, ходили за ней, прямо к источнику, почти за километр от дома. В колодце у дома Лапиных, что через дорогу от нашего дома, тоже хорошая вода, но та – лучше. А вот рядом от колодца Лапиных, буквально в пятидесяти метрах, вода годилась только для скота, такая приторно-солёная. Вот что геология родная делает! Брат бабушкин Иван, если по крещению, а Пётр – если по паспорту. Время наше революционное это и сделало. В 1929-м году, когда семью их раскулачивали, его больную мать (парализованную) с кровати столкнули, чтобы перину забрать. Её, конечно, не столкнули, а просто выдернули из-под неё перину так, что она упала с кровати на пол, а Иван (тогда Иван) заступился за неё, оттолкнул красноармейца. За это приговорили Ивана к расстрелу (ему тогда было 17 лет). А он сумел сбежать, скрывался, документы другие достал. Да вот так и прожил всю оставшуюся жизнь Петром. Мы-то, дети, об этом узнали только через почти сорок лет после расстрельного приговора. Да уж и не дети мы были маленькие, я, например, уже в институте учился, брат старше меня почти на два года, сестра – на шесть лет моложе. Но об этом же, о том, что Иван жив, не намного раньше узнали родители и бабушка…

Следующая маленькая фотография: лошадь везёт телегу, на телеге мешки с картошкой, значит – сентябрь месяц. На мешках сидит Оля, племянница, по ту сторону от фотографа, меня, шагает за телегой брат – кудри колесом, а с другой стороны – отец, с вожжами в руках. Это тоже Телегино. За мной, фотографом, наш дом, у которого как раз в это время на лавочке и сидели уже сфотографированные мной бабушка с дядей Петей (Иваном). Немного подальше ряд старых вётел, посаженных вдоль дороги ещё при помещике. Вот туда вдоль по дороге и надо идти к дому дяди Пети, в Шишкино. А через дорогу, слева, тогда стоял домик, в котором жила дочка владельца Телегино, помещика, Кошелева Сергея. За её домом и был наш огород. Семью она нашу любила. Часто пирожки приносила, особенно, когда я приезжал на каникулы. Родных у неё не было, только остался выделенный ей в своё время домик, да ещё и вот эта национализированная и освободившаяся от помещичьего гнёта деревня. А сейчас она вообще освобождается и от жителей. Как пятнадцать лет назад полностью освободилась от последнего жителя моя родная деревня, на юге Тамбовской области. Было об этом торжественное объявление, что деревня эта прекратила существование, поскольку умер последний её житель…

И здесь – осень, но, скорее, самый конец августа. Чуть-чуть дождит. Но не настолько, чтобы мама раскрыла захваченный дома зонтик. Мы уезжаем после отпуска от родителей из в Москву. И Марина, моя жена, конечно, с нами, но здесь она в роли фотографа. Помнится, что есть и фотография, где мы с Мариной поменялись местами. Не видно вещей наших, которых на вагон наберётся. Посадка, помнится, была со штурмом. Да по-другому тогда и не было. В то время ходила электричка в сторону Москвы от Павельца до Ожерелья, а потом уже нужно было пересаживаться на московскую электричку. Это был какой-то кошмар. Словом получалось, что отпуск равнялся одному возвращению. Что накопилось, то и растерялось. Мы-то, как родители привыкли, за час до отхода уже на месте были. «Лучше пусть останется, чем не хватит», – так отец говорил насчёт излишков урожая с огорода. Но это выражение полностью относится и к переездам, то есть – ко времени. Поэтому времени ожидания здесь хватило с избытком, но поезд стоит всего две-три минуты. Наконец, после бесконечного ожидания, подошла электричка, которая может спокойно и опоздать на полчаса, а то и больше.  Первой в вагон забралась мама, хотя в Москву и не собиралась. Забралась потому, что платформа низкая была, а тамбурную площадку перед дверью над ступеньками никто открывать и не собирался, да и тамбур был уже полный. Погрузились. Но самым сложным оказалось возвратить маму обратно на платформу.  Кое-как это удалось сделать, но зонтик так и поехал с нами в Москву.

До свидания! До следующей встречи!..