Что за чушь я сейчас прочитал?

Джон обхватил дробовик обеими руками и дернул вверх, направляя его дуло в небо. Руки и ноги Джона и Теда переплелись, и оба, повалившись на обочину шоссе, шлепнулись в грязь. Тед перекатился и навалился сверху: по его лицу текли темные струйки, безумные глаза оказались всего в нескольких дюймах от Джона. Зажатый между ними горячий ствол дробовика уперся Джону в подбородок.

Джон зарычал, стиснул зубы и попытался спихнуть своего противника…

БАХ.

Брызнула теплая кровь, и Тед Нолл лишился лица.

Я

Я подождал, пока утихнет буря, и, минуя поваленные деревья и сломанные ветки, направился к церкви у «Моего Глаза». Добравшись до места, я обнаружил, что щит с умными словами раздавило рухнувшее дерево. Часть крыши сорвало, и дождь лил в церковь водопадом – не уверен, буря тому виной или Джон (он обычно не миндальничает). Но ни самого Джона, ни его машины я не увидел. Неужели успел приехать и уехать обратно? Может, пережидал где-то бурю? Потом я заметил следы шин: глубокие колеи и брызги грязи, оставленные сорвавшейся с мокрой лужайки машиной. Было видно, где именно обрывается, соединяясь с огибающей шахту дорогой, след. Все это чертовски напоминало погоню. Я поднес к уху мобильник и вновь услышал, что «связи нет».

Я долго и безрезультатно тащился по дороге – скоро мне начали попадаться места, где участники погони могли легко свернуть в разные стороны. В конце концов я просто развернулся и поехал назад в город.

Ну ебанись. Пяти минут не прошло, а я потерял и Эми, и Джона. Так к полудню из N все, кроме меня, поисчезают.

Может быть, они вдвоем где-то? Может, это Джон и заходил на завтрак? Я ни хрена не понимал – что, как вы, вероятно, догадались, вполне нормальное для меня состояние.

Звякнул, предупреждая об эсэмэс, телефон – видимо, связь заработала – и я открыл сообщение от Джона, в котором говорилось:

«девочка мертва»

Потом звякнуло второе сообщение:

«нимфа нашел»

А потом, после небольшой паузы, и третье:

«мне очень жаль»

Я набрал ему, но он не взял трубку. Тогда я сбросил эсэмэску в попытке уточнить:

«охуел там?»

Я ударил по тормозам и развернулся прямо перед сигналившей мне машиной. Я ехал к Джону домой – я просто не знал, где еще он может быть.

Самое страшное в этой «работе» (ироничные кавычки тут, чтобы показать, что нам не платят) – не то, что ко мне в окна попытается вломиться какая-то там неуклюжая хтонь. Это поклонники – оголтелые фанаты, которые, наслушавшись легенд, едут в N, будто здесь их ждут туристический автобус и экскурсия по мистическим местам. Они ломятся сюда в надежде взглянуть на нас, попросить нас разобраться с их проблемами и/или рассказать им страшилку. Вот почему я никогда не упоминаю название города. Я считаю так: пусть и есть шанс, что чудовище попытается сожрать твою душу, но оно по крайней мере не думает, что ты ему что-то должен.

Вот почему я люблю переезжать. Я меняю квартиры одну за другой, выбираю те, с владельцами которых не нужно подписывать официальный договор об аренде, редко оставляю адрес, по которому можно меня найти (от посылок это не спасает: работники нашей почты знают, кто я, и пристально следят за доставкой всего дерьма). А вот Джон купил себе двухэтажный дом и покрасил его в черный – сверху донизу, включая крышу и окна. Он шутил, что превращает его в дом-невидимку, но надеялся, конечно, на обратный эффект. Его было видно за милю, и любой чудила смог бы нас вычислить.

Я подъехал к Черному дому – джип Джона стоял на подъездной дорожке. Припарковавшись во дворе, я подошел к задней двери и услышал, как внутри тявкает собака. Я подумал, не придется ли дверь выбивать, но она оказалась не заперта. Я повернул ручку и приготовился к испепелению.

О, это еще одна из его штучек: Джон заминировал дом. Например, вокруг входных дверей по четыре сопла, из которых теоретически должны идти струи пламени на пропановом топливе, мгновенно превращая любого нежеланного гостя в нежеланный шашлык. Но разве тогда огонь не заденет обшивку дома, спросите вы. О, конечно, заденет. А как только пылающий злоумышленник проковыляет внутрь, и обстановке не поздоровится. Когда я поделился своими опасениями с Джоном, он лишь сказал, что «оно того стоит».

Я вошел внутрь, убедился, что не горю, и позвал Джона. Тишина. Йоркширский терьер по кличке Собак сидел у моих ног и чуть пеной не заходился от лая. Я велел ему заткнуться. Потянулся к нему и тут заметил, что держу в руке игрушечный розовый телефон. Видимо, я зачем-то прихватил его с собой, прежде чем выйти из машины. Я отбросил его в сторону.

На фото в телефоне Нимфа Джон валялся на диване, в луже засохшей рвоты, от которой отчаянно пытался избавиться его умирающий организм…