Что за Проспектом Мира

На этот раз мотодрезины им не досталось, пришлось ехать на ручном приводе, но помогать Старому не пришлось, Ершика только подбрасывало на сидении вместе с рычагом. Он попытался подтащить поближе к середине загадочный мешок приятеля, чтобы не свалился на пути, но с места сдвинуть не мог. Осталось только смотреть по сторонам и удивляться тому, что тоннель – невиданное дело – был один, а рельсов в нем много.

- Старый!

- Что? – Он один орудовал рычагом со своей стороны, и даже дыхание не сбивалось, другой уже повис бы без сил на этой железке.

- А как здесь поезда разъезжались? Рельсы раздваиваются.

- Стрелочники работали, рельсы передвигали.

Ершик представил себе мужика с ломом, который двигает рельсы. Тяжелая работа, но зато они, наверное, решали, куда пойдет поезд.

- А стрелочники были в метро самые главные?

- Точно. Они всегда главные. Как что случится – ищут стрелочника... Ты лучше думай о том, что едешь по самой древней линии метро. Тридцатые годы прошлого века, сто лет прошло!

Разведгруппа состояла из пяти человек, больше решительных мужиков на этой станции, как видно, не нашлось. И на разведчиков они были похожи, как сам Ершик – на опытного сталкера. Старого пригласили явно не на роль командира, он оказался где-то в стороне, не то крайний, не то вообще чужой, вроде как напросился тут кто-то... Но ему было все равно, привык, что ли, к такому отношению? Везде один, всегда чужой... Наемник.

Все они были вместе, а Старый – отдельно, Ершику стало обидно за приятеля, никто не проводит его в темный тоннель и не будет дожидаться возвращения. Кроме, может быть, той блондинки, которая давно на него поглядывает.

- Старый, ты ее видел?

- Трудно не заметить.

- Ты ей понравился...

- А она мне – нет. Вон та нравится. – Он указал на молодую женщину с ребенком на руках, ничего особенного в ней Ершик не нашел, никакого сравнения с яркой красивой светловолосой девушкой, которая многозначительно строила глазки в их сторону, - Эта теплая, домашняя... Но уже занята. - Он резким движением затянул завязки вещмешка, как будто закрывая тему разговора. - Помню, как в армии товарищ сержант мурыжил нас строевой подготовкой… На кой черт она мне теперь, строевая-то? Один я, не с кем строем ходить. Из казармы идем в столовую – запевай строевую песню. Обратно из столовой – та ж бодяга. А потом в Дагестан отправили.

Ершик знал про такое место на юге страны, и оно в рассказах очевидцев было прочно связано с понятием «горячая точка», наверное, Красносельскую теперь тоже можно так называть.

- А как там, в Дагестане, было?

- Солнце горячее, помидоры вкусные, не тепличные…

Старый явно что-то недоговаривал, вряд ли его память сохранила только эти приятные вещи. А может быть, по сравнению с его теперешней жизнью, Дагестан казался ему курортом.

- Что, Ерофей, удивляешься? Есть настоящие профессионалы, их ночью подними – они готовы к бою, в любой момент, против любого противника. А я, как сантехник дядя Вася: взял инструмент и потопал унитаз починять, сам выбираю время, иногда и место, - преуменьшал Старый свои заслуги, он спец высокого класса, если жив до сих пор, может, это примета плохая - себя хвалить? - Только работа у меня не такая, как на блокпостах: вести беспорядочный огонь в тоннель, чтобы враг не прошел. Мне заплатят, если задание выполнено полностью, а для этого противника надо пересчитать и вывести из строя одного за другим. Лучше бы всех сразу, это уж как получится. Хоть один остался – задание не выполнено.

Ершик подумал, что это похоже на борьбу с крысами на станции: зачем держать кошку, если крупа все равно пропадает?

6. Ночь на "Красносельской"

Нет, пожалуй, он ошибся насчет разведчиков, когда человек защищает свой дом, он не может плохо воевать. Не имеет права. Но ни один из них почему-то не был похож на «гражданина Самарина», только так они к нему и обращались. Любопытно, подумал Ершик, а в боевых условиях они тоже будут кричать ему: гражданин, у вас тварь за спиной... Лезет в голову чушь всякая. Среди местных выделялся разве что командир, на руке мужика не хватало пальцев, от правого уха остались какие-то рваные клочья, Ершик решил, что настоящий, закаленный в боях, ветеран должен выглядеть именно так.

- А это вас тоже тварь поцарапала? – Он указал на четыре полосы на щеке командира группы. Казалось, от хохота содрогнулись стены, командир молча стоял у входа в тоннель, красный, как кирпич, один из бойцов утер слезы, и смог, наконец выговорить:

- Он на этой твари женился недавно, Оксаной ее зовут...

Ну, что за невезуха, как что ни скажет, все не то! Хоть вообще рта не раскрывай.

Старый вынул из мешка какой-то предмет, оказалось, книга про Робинзона.

- Если что... Передай как-нибудь сыну на Пушкинскую.

- Я имя запомнил: Павел Самарин. - А у него самого-то, кроме фамилии, имя есть? Ершик развязал тесемки своего «кошелька», протянул тяжелый мешочек с патронами. - Старый, возьми обратно, тебе нужнее!

- Да у меня оружие под другой калибр, «пятерку». Я ж не снайпер, а в ближнем бою с «калашом» - не комильфо.

- Не что?