Чучело белки

Бум коснулся и скобяного магазина: позднее Боб Саммерфильд доложил Сэму, что выручка в те дни заметно возросла. Всем любопытным, естественно, хотелось побеседовать с Сэмом, но тот провел часть недели в Форт Уорте с Лайлой, а затем отправился в Институт судебной психиатрии, где три известных медика занимались изучением личности Нормана Бейтса.

Однако определенный ответ доктора Николаса Штайнера, председателя комиссии, Сэму удалось получить лишь через десять дней.

Содержание беседы с психиатром он изложил Лайле на следующей неделе, когда девушка вернулась из Форт Уорта. Разговор проходил в гостинице, в которой остановилась Лайла. Поначалу Сэм старался быть немногословным, но она потребовала, чтобы он ничего не опускал.

— По-видимому, мы никогда не узнаем всего, — сказал Сэм, — а в отношении мотивов можно наверняка утверждать, что мы останемся на стадии предположений. Сначала Бейтса держали под транквилизаторами, но и после того, как его организм полностью от них избавился, еще никому не удалось разговорить его. Штайнер утверждает, что лишь ему одному удалось наладить с пациентом какое-то подобие контакта, однако в последние дни состояние Бейтса ухудшилось. Штайнер говорил что-то о параллелелизме сознания, диссоциации, фугах и прочем в таком же роде, но я почти ничего не понял.

— Упрощенно, дело обстоит следующим образом, насколько удалось выяснить Штайнеру. Психика Бейтса расстроилась еще в детстве, задолго до смерти матери. Несомненно, он и его мать были очень близки, и она, судя по всему, полностью доминировала, беспощадно подавляла сына. Заходили ли их отношения дальше, доктор Штайнер не знает, однако он подозревает, что Норман очень рано стал скрытым трансвеститом. Ты знаешь, кто такие трансвеститы?

Лайла кивнула.

— Мужчины, которые переодеваются женщинами, и наоборот. Правильно?

— Не совсем. Доктор Штайнер объяснил, что проблема гораздо сложнее и глубже. Трансвеститы совсем не обязательно гомосексуалы, но они очень сильно идентифицируют себя с представителями противоположного пола. Норман стремился быть похожим на свою мать, и одновременно страстно желал, чтобы она стала неотъемлемой частью его самого.

Сэм прикурил сигарету.

— Я пропускаю школьные годы и то, как Бейтса не взяли в армию. Приблизительно к этому времени — Норману тогда было около девятнадцати — мать окончательно решила, что он не приспособлен к самостоятельной жизни. Возможно, она сознательно мешала ему взрослеть — приходится лишь догадываться, в какой степени она ответственна за то, что произошло с ее сыном. Наверное, примерно в это же время он заинтересовался оккультизмом и тому подобным. И именно тогда в жизни Нормана и его матери появился Джо Консадайн.

— Штайнер не сумел убедить Бейтса рассказать о Консадайне: даже сейчас, двадцать лет спустя, ненависть Нормана настолько велика, что он впадает в бешенство при одном упоминании этого имени. Но, побеседовав с шерифом и просмотрев старые газеты, Штайнер сумел восстановить примерную картину того, что должно было произойти.

К моменту встречи с матерью Нормана Консадайну было тридцать девять лет. Миссис Бейтс, если верить знавшим ее людям, была худосочной, рано поседевшей женщиной, однако когда от нее сбежал муж, она стала единоличной владелицей довольно большого участка плодородной земли. Ферма приносила неплохой доход, и хотя миссис Бейтс приходилось платить солидное жалование супружеской чете, обрабатывавшей землю, на ее долю тоже оставалось немало. Консадайн принялся ухаживать за нею. Ему пришлось нелегко: насколько я понял, с той поры, как муж бросил миссис Бейтс с грудным ребенком, она люто возненавидела мужчин, и это, если верить доктору Шнайдеру, явилось одним из факторов, испортивших ее отношения с сыном. Но вернемся к Консадайну. В конце концов ему все же удалось смягчить сердце миссис Бейтс. Это он придумал продать большую часть земли, а на вырученные деньги построить мотель — в то время основное шоссе еще проходило мимо дома Бейтсов, и дело обещало быть прибыльным.

По-видимому, Норман не возражал. Мотель возвели очень быстро и первые три месяца Норман и его мать обслуживали клиентов вдвоем. И лишь после этого мать сообщила сыну, что она и Консадайн собираются пожениться.

— И от этого он свихнулся? — спросила Лайла.

Сэм затушил сигарету, тщательно вдавив ее в пепельницу. Это дало ему возможность отвечать, не глядя на Лайлу.

— Не совсем, судя по тому, что выяснил доктор Штайнер. Похоже, о предстоящей свадьбе было объявлено при довольно неприятных обстоятельствах. Норман случайно зашел в спальню матери и застал ее в постели с Консадайном. Трудно сказать, подействовал ли шок сразу или позднее — задержки иногда бывают довольно значительные, — но конечный результат нам известен. Норман Бейтс отравил свою мать и Консадайна стрихнином. Подсыпал им в кофе крысиный яд. По-видимому, он дождался какого-то торжественного случая, потому что стол, по свидетельству шерифа, был накрыт по-праздничному, а в кофе было добавлено бренди. Оно помогло замаскировать вкус яда.

— Какой ужас! — Лайла содрогнулась.