Чудеса Дивнозёрья

— Зато твои ягоды не трогают. Теперь доволен? — Тайка подышала на ладони и спрятала руки в карманы куртки.

Однако одного из снегирей — мелкого, зато с самой яркой грудкой — семечки не заинтересовали. Воровато оглядываясь, он перелетел на ту же ветку боярышника, где сидел Пушок, и клюнул красную ягоду.

Коловерша, обалдев от такой наглости, взревел:

— Моё! — и бросился вперёд.

Снегирь заметил опасность слишком поздно. Он попытался было упорхнуть, но, получив удар лапой, упал с ветки, как сбитое яблоко.

— Ты что, очумел?! — Тайка сбежала с крыльца и подхватила птичку. — Пушок, тебе не стыдно?

— Я думал, что он улетит, — потупился коловерша. — Они же шустрые. Ну, обычно… Тая, не смотри на меня так. Я правда не хотел. И мягкой же лапкой бил, без когтей!

— Ишь, не хотел он! А зачем тогда бросался? — фыркнула Тайка и унесла снегиря в дом, захлопнув дверь прямо перед носом у поникшего Пушка.

Коловерша не обманул — снегирёк оказался цел и невредим. Тайка подумала, что тот, наверное, упал в обморок от страха (если, конечно, птицы вообще способны падать в обмороки). Едва оказавшись в тепле, пернатый гость очнулся, открыл глаза-бусинки и завертел головой, а потом, выпорхнув из Тайкиных ладоней, повис на занавеске, в страхе озираясь по сторонам.

— Не бойся, никто тебя не тронет, — Тайка поставила блюдечко с водой на подоконник и насыпала горстку семечек, но снегирь и не думал спускаться.

Она уже успела пожалеть, что притащила в дом дикую птицу: помощь ей, похоже, не требовалась, а мозгов было… ну, как у обычного снегиря. Теперь ещё и выгонять замучаешься.

— Кыш-кыш! Никифор, а ну-ка дай мне полотенце.

Заслышав её голос, птица взмахнула крыльями и заметалась под потолком.

— Зачем тебе? — домовой высунулся из-за печки.

— Попробую поймать и выдворить этого истеричного снегиря, — вздохнула Тайка.

— Ничего я не истеричный, — донёсся с абажура звонкий мальчишеский голос.

Никифор крякнул, а Тайка чуть не шлёпнулась на пол от неожиданности:

— Мамочки, он ещё и разговаривает?!

— Не надо говорить обо мне так, будто бы меня здесь нет, — снегирь встряхнулся и почистил об абажур клюв. — Что это за рыжее чудовище? Зачем вы схватили меня? Вас мой дед подослал, да?

— Никто нас не подсылал, — надула губы Тайка. — Мы даже не знаем, кто ты такой. А уж о деде твоём тем более не слышали.

— Не ври, о нём все на свете знают! — звонко чирикнул снегирь.

— И как же его зовут?

— Морозко. А по-вашему, стало быть, дед Мороз, хозяин вьюги и метели, зимний воевода, повелитель льда, владыка Севера и прочая, и прочая…

Тайка, не удержавшись, хихикнула:

— Если дед Мороз твой дедушка, то ты, выходит, Снегурочка, что ли?

— Сама ты Снегурочка-дурочка, — огрызнулся вредный птах. — То сестра моя старшая. Неужели непонятно?

— Что-то я не слышала, чтобы у деда Мороза другие внуки были, — Тайка покачала головой, а Никифор, подкравшись сзади, сунул ей в руку полотенце и пробурчал:

— Не нравится мне этот хмырь пернатый. Его, понимаешь, подобрали бездыханного, в дом принесли, обогрели, а он ещё и обзывается!

— Ага, принесли. Только сперва чуть не слопали! — негодующе пискнул снегирь.

— Пушок ни за что не стал бы тебя есть. Он только припугнуть хотел, чтобы ты его ягоды не трогал. И вообще, я его уже за это отругала, — Тайка мяла в руках полотенце. — Если мы всё выяснили, может, сам улетишь уже? Мы тебя не задерживаем.

Беспокойный гость склонил голову набок и свесился вниз:

— Простите, если обидел. Просто я очень испугался. Подумал, вдруг вы от деда? Не выгоняйте меня, пожалуйста…

— Ладно, — Тайка пожала плечами и повесила полотенце на крючок. — Как хоть звать тебя?

— Ванька я. Ванёк-снегирёк.

— Хочешь семечек, Ваня?

Она и ахнуть не успела, как снегирь вдруг камнем упал с люстры, ударился о дощатый пол и обернулся белобрысым синеглазым парнишкой лет четырнадцати — вихрастым, веснушчатым, в нарядной красной косоворотке — прямо как Иванушка-дурачок с картинки в старой книге сказок.

Тайка икнула от неожиданности и добавила:

— Э-э-э… или лучше чаю с плюшками?

* * *

— Так, и почему же тебя дед ищет? — она водрузила на стол пышущий жаром заварник. — Признавайся, чего натворил?

Парнишка пожал плечами и отвернулся.

— Не хочешь говорить — не надо. Но тогда я тебе ничем помочь не смогу.

Ванёк-снегирёк вздохнул и уронил лохматую голову на руки:

— Боюсь, мне никто уже не поможет. Влип я. А всё из-за Снегурки…

Никифор придвинул ему тарелку с плюшками.

— Кушай, добрый молодец, да не томи — сказывай уж, чего у тебя приключилось? Таисья у нас ведьма добрая — может, подсобит чем.

Ванька не заставил себя долго упрашивать и, быстро запихав угощение в рот, затараторил:

— Эта дуфа флюбилафь, префтафляете? И умофала с полюбофником в Файланф.

— Куда-куда умотала? — не поняла Тайка.

Снегирёк проглотил кусок плюшки и уже более внятно пояснил:

— В Тайланд. Это королевство такое в тёплых краях, может, слыхала?

— А, ну да. Слушай, а Снегурочка разве не растает? Там же жарко!

Ванёк рассмеялся:

— Ой, умора! Такая большая, а всё в сказки верит! Не растает, конечно. Чё ей сделается? Такое уже бывало: погуляет и вернётся.

— Тогда в чём проблема?