Чудесная жизнь Іосифа Бальзамо, графа Каліостро

Кардицалъ, какъ оказалось, былъ лучшій провидець, нежели графъ Каліостро: было дйствителыю поздно обращаться къ королю. Версаль былъ въ волненьи посл депутаціи ювелировь, которые все разсказали королю; былъ тайно созвань совтъ министровъ, на которомь было рщено подвергнуть аресту кардинала де-Роганъ, котораго арестовалъ самъ король публично на пріем 15-го августа, г-жу дела-Моттъ, арестованную 18-го августа, и, наконецъ, Каліостро, арестованнаго посл всхъ, можетъ-быть, по наговору г-жи дела-Моттъ, 23-го августа въ 7 часовъ утра. Арестовали и ничего не знавшую Лоренцу.

Г-жа дела-Моттъ сопротивлялась властямъ; хотя арестъ ея производился днемъ, она раздлась, спустила шторы и легла подъ кровать. Сначала она кричала, что она спитъ, потомъ увряла, что не можетъ выйти, такъ какъ совсмъ голая, ее вытащили за ногу, при чемъ она укусила въ икру сержанта; она все буянила и вопила, наконецъ, разбила объ голову арестовывающаго ночной горшокъ и только тогда предалась въ руки правосудія.

Всмъ извстное дло тянулось съ августа 1785 по іюнь 1786. Кардиналъ постарлъ, велъ себя смирно, отвчалъ тихимъ голосомъ и не могъ сообщить ничего, чего бы не знали тотъ же Бемеръ, г-жа Кампонъ или любой непричастный кь длу человкъ. Графъ Каліостро и г-жа дела-Моттъ обвиняли другъ друга. Г-жа дела-Моттъ волновалась, плакала, кричала, выдумывала всякія обвиненія въ род того, что графъ наслалъ ей въ камеру блохъ и т. п. Каліостро на вопросъ: «кто онъ?» отвчалъ:

— Знатный путешественникъ и потомъ, поговоривъ часа полтора о сотвореніи міра и тайнахъ природы, называлъ г-жу дела-Моттъ воровкой и вруньей. Судьи дремали, свчи оплывали и подсудимыхъ разводили по ихъ мстамъ. Между тмъ нужно было торопиться съ этимъ дломъ, такъ какъ въ немъ была замшана королева. Письма ея сочли подложными только на основаніи подписи «Маріи-Антуанетты Франціи», такъ какъ такая подпись не принята и не умна. Но вдь можно и королев иногда быть неумной и въ длахъ необычныхъ подписываться не такъ, какъ принято! Увряли, что и письма были подложны, и на свиданье къ кардиналу ходила вмсто Маріи-Антуанетты судомойка г-жи дела-Мотть (это сходство не оскорбило королеву, но вызвало краску на лиц кардинала), и что роль слуги королевы исполнялъ г. Рето, который служилъ у г-жи дела-Моттъ, гд кардиналъ его видлъ всякій разъ, какъ бывалъ тамъ. Не было явныхъ уликъ, но дло для всхъ было подозрительиымъ и страннымъ тмъ боле, что отдльныя части ожерелья могли быть пущены въ продажу черезъ подставныхъ лицъ кмъ угодно.

Начались очныя ставки. Надялись многое выяснить изъ очной ставки графа и г-жи дела-Моттъ; но на этотъ разъ Каліостро измнилъ свосй важности и краснорчію. Едва только ввели ее, какъ Каліостро закричалъ и обрушился на свою пріятельницу съ извозчичьей браныо. Г-жа дела Моттъ не осталась въ долгу, потому что, окончивъ браниться, она схватила зажженную свчку и бросила ее въ животъ Каліостро, но такъ неудачно, что капли сала попали ей самой въ глазъ, и она чуть не окривла. Графъ воскликнулъ:

— Небо тебя покарало!

Г-жа дела-Моттъ показала ему языкъ и замолкла.

Наконедъ, 31 мая кардиналу и графу Каліостро былъ вынесенъ оправдательный приговоръ. Лоренца была освобождена еще 26 марта. Плнниковъ выпустили на волю ночью, около полночи 1-го іюня; тмъ не мене, все пространство передъ Бастиліей было полно народомъ. Народъ же толпился на лстниц, ожидая выхода оправданныхъ. Какъ-то сразу въ объятіяхъ Каліостро очутилась Лоренца.

— Александръ, Александръ. Небеса видятъ правду! — восклицала она, покрывая лицо и руки мужа поцлуями.

Съ улицы доносился шумъ.

— Что это? — спросилъ графъ, — или это простой уличный шумъ я, отвыкнувъ, принимаю за народное волненіе?

— Тамъ народъ привтствуетъ освобожденіе графа, — объяснилъ подскочившій Франческо. Каліостро прислушался. Внизу гудли голоса на одной ровной нот, на которой вдругъ выскакивало: «долой убійцъ!», «долой фальшивомонетчиковъ!», «да здравствуетъ справедливость!». Наконецъ, кто-то вдали прокричалъ какъ птухъ «да здравствуетъ Каліостро!»

Графъ улыбнулся. Фраическо ди С.-Мауриціо взялъ его подъ локоть и, извиваясь, говорилъ:

— Добрый французскій народъ любитъ графа. Цлый день стоитъ толпа, ожидая вашего выхода. Они простые и чистосердечные; съ ними можно длать, что угодно: они доврчивы.

Каліостро отстранился нсколько, будто не помнилъ, что это за человкъ, гд онъ его видлъ, и зачмъ онъ здсь.

— Я — Франческо ди С.-Мауриціо. Вы меня не помните?

Графъ болзненно сморщился. На Франческо почему-то были рабочая блуза и замасленный колпакъ.

Выйдя на улицу, онъ снялъ колпакъ и, махая имъ какъ дирижеръ, закричалъ:

— Да здравствуетъ графъ Каліостро, невинно пострадавшій.

Нсколько голосовъ ему отвтило. Шелъ теплый черный дождь; черная мокрая толпа гудла, кое-гд видны были фонари на палкахъ. Каліостро протискался, сжимая руку Лоренц!

— Можетъ-быть, это самая счастливая минута моей жизни!