Чудо десяти дней

Из-за подобной тяги к саморазрушению Говард всегда был потенциальным самоубийцей, мистер Ван Хорн. У людей типа Говарда врожденное стремление к самоубийству, оно заложено в психологическом образце личности. Например, по его собственному свидетельству, когда он после приступа выбрался из «провала», случившегося с ним в Нью-Йорке, — из-за которого он, собственно, и обратился ко мне, — несколько минут размышлял, не выброситься ли ему из окна ночлежки. Тогда я прямо спросил его, возникало ли у него и раньше, по окончании приступов, желание покончить с собой, и он откровенно ответил, что три раза пытался свести счеты с жизнью.

Нет, я не увидел в самоубийстве Говарда ничего необычного или внутренне чуждого ему, после того как я продемонстрировал его «вину», мистер Ван Хорн. Он был твердо убежден в том, что убил Салли, осознал, что его жизнь тоже кончена, и выбрал путь, который всякий человек, знакомый с особенностями его характера, — и, в частности, вы, мистер Ван Хорн, вы ведь с ними хорошо знакомы? — мог бы легко предвидеть.

И уж поскольку речь зашла обо мне, — внезапно отвлекся Эллери, — то я, наконец, догадался, что все признаки, указывавшие на вас как на «бога из машины», были известны мне еще в прошлом году, когда я, ради вашего спасения, обрек Говарда на верную смерть.

Да, все козыри были у меня на руках, и даже ваш интерес к психологии — интерес, без которого, как я уже неоднократно заявлял, вы бы не смогли разработать план ваших преступлений. Вы сами хладнокровно вручили мне эти «ключи» при нашей первой встрече, во время беседы за столом. Вы тогда заговорили о книгах и их связи с повседневной жизнью. И включили в короткий список практически важных для вас книг «несколько исследований человеческого сознания». Что это за исследования, мистер Ван Хорн? Боюсь, что я не слишком тщательно осмотрел вашу библиотеку?

Дидрих по-прежнему чуть заметно улыбался, и Эллери впервые бросилось в глаза, что его улыбка похожа на ухмылку Уолферта. Раньше, когда лицо Дидриха было полнее, это сходство не обращало на себя внимания.

— По-моему, не стоит даже напоминать вам, мистер Квин, что я всегда являлся поклонником и ваших детективных романов, и вашей реальной деятельности, — начал Дидрих. — Однако я сразу сказал вам в прошлом году, когда вы сюда приехали, что, невзирая на мое восхищение, я считал и продолжаю считать ваш метод, столь прославленный «метод Квина», крайне слабым в одном отношении.

— Я опасаюсь, что не только в одном, а в целом ряде, — откликнулся Эллери. — Но что вы конкретно имеете в виду?

— Вещественные доказательства, — с удовольствием произнес Дидрих. — Те самые доказательства, которые полицейские, лишенные воображения, окружные прокуроры, привыкшие руководствоваться фактами, и судьи с их жесткими судебными правилами требуют, чтобы обвинить человека в преступлении. Логика, пусть даже блистательная, увы, не производит впечатления на служителей закона. Им нужны неоспоримые свидетельства, прежде чем они предъявят подозреваемому обвинения и он не сможет от них защититься.

— Хороший аргумент, — кивнул Эллери. — Я тоже не намерен защищаться и скажу лишь одно. Я всегда оставлял сбор доказательств на долю профессионалов. Тех, кто должен этим заниматься. У меня другая функция — выявлять преступников, а не наказывать их. И я вполне допускаю, что кто-нибудь, на кого я указал перстом логики, наймет за деньги сборщиков доказательств и сумеет оправдаться, если мне не хватит фактов. Однако, — продолжил Эллери уже более мрачным тоном, — я не думаю, что проделанная работа сможет им существенно помочь.

— Вы так не думаете? — переспросил Дидрих и улыбнулся. На этот раз его улыбка была точь-в-точь как у Уолферта.

— Нет. Вы действовали на редкость искусно и с размахом, но все же оставили кое-какие пробелы. И, удачно выступив в роли шантажиста, повторяю, сыграв ее изобретательно и смело, попались на свой собственный крючок. В прошлом году владельцы ломбардов в разных городах, где вы закладывали драгоценности Салли, описали вас не слишком четко и в самых общих чертах. Им не на кого было сослаться. Но теперь можно будет показать им вашу фотографию или даже устроить с вами очную ставку. И пока у вас еще есть время, я отнюдь не исключаю, что кто-то из этих владельцев ломбардов опознает в вас человека, заложившего драгоценности. А потом — номера в отелях «Холлис» и «Апем-Хаус», которые шантажист использовал, чтобы получить первые двадцать пять тысяч долларов. Тогда я не стал исследовать обстоятельства, ведь Салли и Говард просто умоляли меня соблюдать осторожность. И вы это, конечно, тоже учитывали. А сейчас имело бы смысл устроить тщательную проверку. Вы должны были расписаться в двух регистрационных книгах. Эксперты установят ваш почерк. А служащие отелей даже смогут подтвердить, что именно вы заказали оба номера.